Я припоминаю, что в этом месте своего рассказа Феликс замолчал. Серые глаза на лице с пористой кожей неподвижно уставились на меня. Я воспользовался паузой и спросил:
— О чем вы думали тогда, в Мёрбишских болотах, господин капеллан?
— Не помню, о чем я думал тогда, — ответил он. — Пожалуй, ни о чем… Но сейчас я думаю вот что: человечество должно постоянно наказывать само себя, что было бы совершенно справедливо, за грех жестокосердия, от которого рождаются одна за другой все наши беды…
6
Было просто чудо, что после этого «сокращения пути» удалось сравнительно быстро вновь выйти из болота на дорогу. Еще большим чудом было то, что никто не пострадал и не отстал. С наступлением ночи резко похолодало и туман рассеялся. Там, впереди, уже горели огни Мёрбиша. Все бросились бежать. За последними домами Мёрбиша была долгожданная граница. Родина, вчера еще милая сердцу, привычная с детства как воздух обитель мирной жизни, уже стала чужой, стала адом, на который оборачиваешься лишь с ужасом.
Ночь была темной. Поднялся ледяной ветер. Над австрийской таможней уже развевался флаг захватчиков. Но когда старая пограничная охрана, еще не сменившаяся, заметила Петера Шоха со штурмовиками и их жертвами, она исчезла в мгновение ока, словно провалилась в болото. Путь к венгерской таможне, меньше сотни шагов, был открыт. Аладар Фюрст собрал паспорта беженцев. Большинство из них, в том числе его собственный, были венгерские, поскольку большая часть жителей Бургенланда, несмотря на заключение Трианонского и Сен-Жерменского мирного договора, по разным мотивам сохранила свое прежнее венгерское гражданство. Не могло быть сомнений в том, что мадьярская граница будет беспрепятственно открыта, по крайней мере для тех, кто сможет предъявить надлежащие документы. Это было их законным правом! Ребе Аладар отправился со стопкой паспортов в руках к венгерской таможне. Капеллан молча сопровождал его. За ними развязной походкой, размахивая руками и насвистывая, шагал Петер Шох. Чиновник в канцелярии даже не взглянул на паспорта:
— Имеют ли господа разрешение Генерального консульства Венгерского королевства в Вене? — спросил он крайне вежливо.
Губы Аладара Фюрста побелели:
— Бога ради, какое разрешение?
— Согласно распоряжению, полученному сегодня в десять утра, переход границы возможен только с разрешения Генерального консульства…
— Но это же совершенно немыслимо, — пробормотал Фюрст. — Мы ничего не знали, да нам никто и не позволил бы получить это разрешение. Ведь нам дали всего шесть часов на сборы под угрозой смерти…