У неё заболели губы, зажатые его рукой. Он давил с такой силой, что стали болеть зубы. Казалось, что его пальцы раздавили её череп и порвали щёки, так сильно он прижал ей голову к подушке.
Болела спина, болело бедро. Он вдавил Лену в матрас, ногтями разодрал кожу на ноге, задирая рубашку. У неё болели руки и ноги, оттого, что она била ими куда попало, отталкивала, пытаясь сбросить. Она сорвала ноготь, с такой силой и ненавистью выщипывая из его руки, которая держала рот, куски кожи с мясом. Рванула его ухо, он вывернул голову, и она ногтями процарапала ему по лицу.
И всё равно он побеждал, потому что был сильнее, и на его стороне была внезапность. Лена теряла сознание.
У неё получилось пнуть его коленом в пах, когда он задрал, наконец, ей рубаху и освободил ноги, и это вновь придало силы. Но от её пинка он озверел ещё больше. Ему в этот момент уже не нужна была женщина, им руководила лишь месть и остановить его могла только победа над жертвой. Митька чувствовал, что одерживает верх и усилил натиск. Кровавая муть в голове не давала осознать, что он убивает девушку.
В дверь комнаты заколотили.
― Лена! Лена открой! У тебя все в порядке? Лена, я буду выламывать дверь! - стучал и кричал отец.
Митька скатился с неё, напоследок ударив кулаком в живот.
― Только пикни, я и отца твоего прикончу, - злобно прошептал он и спрятался за портьеру.
― Ты что, папа? - хрипло, со второго раза крикнула, Лена, тяжело дыша. - Ты меня разбудил, я спала.
― Митьки нигде нет, я беспокоиться начал. Откроешь?
― Да, скоро выйду.
― Я не сплю, приходи.
Лена вытерла пальцы и рот о пододеяльник. Кровь в темноте была чёрной.
Митька прятался за портьерой, но она была уверена, что он больше не нападёт.
Лена сползла с кровати, кое-как, трясущимися руками, открыла дверь. Отца в коридоре не было, он ушёл в кухню. Она прокралась на цыпочках мимо, закрылась в ванной и посмотрела на себя в зеркало.
Волосы были всклочены, она все ещё хрипло дышала.
Ладонь насильника отпечаталась на лице, губы оказались опухшими и разорваны, на зубах багровела кровь.
В глаза себе она посмотреть не смогла, она не знала, что или кого там увидит.
Страх и ярость плескались где-то внутри нее, в животе, рвались наружу, и Лена боялась, что они вырвутся, превратят её в чудовище, и тогда она пойдет убивать Митьку.
Лена кое-как залезла под душ, включила холодную воду и подставила лицо под струи. Было невыносимо больно и холодно, но она терпела, боль от ледяной воды отступала, утихала. Так же утихали её эмоции, замораживались, сначала ушел страх, потом уползла ярость, и ей стало покойно.