– Я «двадцать шестой»! Как будто прошел саваттер! И совсем близко!
– Вас понял, «двадцать шестой», я его вижу... Постам четыре, шесть и восемнадцать – приготовиться к залпу!
Ракетные станции на самой низкой орбите Туссено приняли сигнал и развернулись на заданный угол. Скоростные ракеты скользнули на пусковые и замерли, ожидая дальнейшей коррекции.
А челнок саваттера несся на предельной скорости. Лететь быстрее он не мог, иначе бы разбился об атмосферу Туссено.
Когда аппарат находился в критическое точке, сразу три ракеты стартовали с орбитальных позиций и понеслись навстречу нарушителю.
Пилот рванул штурвал, выполняя рискованный маневр, и две из трех ракет взорвались далеко позади. Третья, удержавшись на хвосте цели, продолжала преследование. Челнок прессовал носом сгущавшийся воздух, ложился на крыло, однако в тот момент, когда у ракеты-преследователя, казалось, иссякли все силы, она разломилась пополам и выпустила маленького посланца – стремительного и смертельного.
Страшный удар потряс челнок, однако его корпус выдержал, и аппарат продолжил скольжение к планете, потеряв один из двух двигателей.
Теперь он был заметен радарным станциям на планете, и первые «штюсы» стали подниматься с разбросанных по материкам баз.
У саваттера оставалось все меньше шансов, однако он с самого начала знал об этом. Он был не первым, но и не последним. И другого выхода у него не было.
На навигационном экране пульсировала яркая точка маршрутизатора, и машина сама держала курс прямо на него.
Вот и ясное голубое пространство неба, солнечные лучи и приближавшие горы. Несколько вспышек там, внизу, творили о том, что трудности еще не пройдены. Кривые дымные траектории пущенных ракет сходились и расходись вновь, выбирая наилучшие позиции для атаки.
Пилот сжал зубы и сделал последнюю, отчаянную попытку прорваться сквозь зенитный заслон. Единственный двигатель был включен на полную мощность, но было уже поздно. Одна за другой две ракеты распороли прочную обшивку бота, и защитная система вышвырнула пилота из кабины за секунду до того момента, как новая ракета довершила разрушение корабля.
«Гоксейер» лихо затормозил на спортивных покрышках и, свистнув напоследок турбинами, умолк.
Ничуть не притворяясь, Рино спокойно вышел из машины и отпустил дверку, которая с легким мелодичным жужжанием встала на место.
На шум диковинного дорожного чудища из участка выскочили несколько человек. Было обеденное время, и некоторые из них жевали бутерброды, смывая их в желудки теплым кофе.
Первым пришел в себя Твинки Роджер. Он и раньше исходил к Рино завистью по каждому пустяку, а теперь, когда тот получил медаль, да еще вернулся на дорогом авто...