– Но не будь я фельдшер Сидоренко, если я не сращу твои дряблые кости, ублюдок! – добавил фельдшер. Он подошел к стене, дернул за ручку рубильника, и в ту же минуту нависавшая над Рино огромная хромированная машина затряслась, завибрировала и с громким шипящим свистом вышла на режим.
– Закрой глаза! – предупредил фельдшер. – Эта хреновина вредна для зрения.
Лефлер поспешно сомкнул веки, а фельдшер взглянул в историю болезни и произнес:
– Так – колени, бедренный сустав... Поехали...
Спустя секунду Рино почувствовал, как его тело начинает разогреваться, словно в сауне, только это тепло шло не снаружи, а откуда-то изнутри. Во рту появился привкус меди, а в воздухе запахло озоном.
Эти ощущения держались минут пять. А затем фельдшер отключил страшный прибор и сказал:
– На первый раз хватит, а то, если передержать, никакой патологоанатом за тебя уже не возьмется.
Ободренный таким наставлением, Лефлер покинул кабинет, и оказавшись в коридоре, тотчас попал в руки следующего лекаря.
– После лазера нужна отмочка, – пояснил тот, увлекая распаренного пациента за собой.
Как выяснилось позже, под «отмочкой» подразумевался водный массаж. Струи в большой, наполненной соленой водой ванне были такими мощными, что порой Рино казалось, что вода пробьет его насквозь. Однако все обошлось, и после водных процедур Лефлера провели в кабинет настоящею массажа, уже знакомого ему по пребыванию в заведении Смайли.
Когда весь этот марафон наконец закончился, оказалось, что давно наступил день и пришло время обедать.
Прошла неделя, и Лефлер, а вместе с ним еще несколько выздоровевших приняли участие в первом небольшом кроссе. В этот раз сержант Поджерс не жаждал крови и просто смотрел, насколько окрепли его доходяги.
Погоняв курсантов совсем недолго, инструктор отпустил их на продолжение процедур и сказал, что после обеда будет стрелковая подготовка.
«Что ж, стрелковая так стрелковая», – подумал Рино, переводя дыхание после бега. Вопреки его опасениям, у него почти ничего не болело и не было прежнего ощущения, что он вот-вот развалится на масти.
Потом был обед. Обычный обед безо всяких премудростей, однако питаться здесь Рино очень нравилось. У себя дома – в Гринсгоуне, он все глотал на ходу и оттого частенько принимал таблетки от изжоги.
Эх, родной дом! Лефлер не часто вспоминал свою холостяцкую квартиру. Все больше работу и новую машину, на которой не успел накататься вдоволь. Теперь она стояла под окнами его квартиры, и мальчики царапали на ней гвоздями похабные слова.
После обеда выдалось несколько минут отдыха, и Рино зашел в беседку, где сидели курсанты из его подразделения. Они уже перезнакомились, однако Лефлер со всеми поддерживал ровные отношения, и особых приятелей у него еще не завелось.