Сегодня это отмечают многие социологи, некоторые — с удовлетворением, другие — с озабоченностью. При этом рост благосостояния фактически не затрагивает большинства работников даже среднего, и тем более низшего эшелона; поэтому можно согласиться с тем, что хотя «даже в Америке всегда существовал привилегированный класс, никогда ранее он не находился в такой опасной изоляции от окружающего мира».
[45]Особенно опасным представляется то, что этот изолированный класс ощущает себя вполне самодостаточным. Богатство «класса интеллектуалов» оказывается не следствием эксплуатации трудящихся, а во все большей мере выступает результатом его собственных усилий. В 2004 г. среди лиц, входивших в число 1% американцев, с самыми высокими доходами, лишь 8% жили с процентов и дивидендов, тогда как 55% работали управляющими или консультантами, 30% имели врачебную или юридическую практики, а 10% были людьми творческих профессий — артистами, учеными или профессорами. В то же время «низший класс» постиндустриального общества не является эксплуатируемым классом, и не имеет основания претендовать как на изменение своего статуса, так и на большую часть национального богатства. В начале XXI века имущественное неравенство более не является синонимом социальной несправедливости, будучи скорее естественной чертой новой цивилизации.
Ответом на данный вызов в 70-е годы стала социальная политика, направленная на борьбу с бедностью — но в обществах, ориентированных на рыночный успех, она не достигла своих целей. Если в 1947–1979 гг. наиболее обеспеченные 20% американского населения повысили свои доходы на 94%, тогда как самые нуждающиеся 20% — на 120%, то за период 1979–1999 гг. доходы первых выросли на 42%, а последних — сократились на 1%.[46] В 2002–2005 гг. даже «медианный» доход — или доход семьи, отделяющей «верхние» 50% населения от «низших» 50% — снизился в США на 0,5% при росте ВВП за этот период более чем на 12%. Снижению жизненного уровня своих малообразованных граждан США обязаны распространением понятия «работающие бедные (working poor)», немыслимого в 70-е годы. В конце XX века 1% населения США контролировал 69,5% всех акций, находившихся в собственности частных лиц, 65,9% ценных бумаг финансовых компаний и около половины паев трастовых и взаимных фондов;[47] на этот же «золотой процент» приходилось 46% всей коммерческой недвижимости[48] (аналогичное положение сложилось и в Великобритании, где один процент наиболее состоятельных англичан владел 64% коммерческой недвижимости и 53% акций