Первым приближение врага обнаружил мой пращур Андрей Кольцо. Он поднял тревогу. Но всё одно, не все казаки отражали первый приступ врагов одетыми в брони. Недостало времени.
Маньчжуры, воспользовавшись внезапностью нападения, пробили в стене Ачанской крепости брешь. И через те проломные стены повалила в крепость сила великая. Обрадовавшись первому успеху, один из маньчжурских князей приказал не рубить и не жечь казаков, а имать их живыми.
Казаки уже начали промеж собой прощаться и просить не поминать былых обид. Но тут над осаждёнными раздался клич Ерофея Павловича: «Казаки, вспомним славу свою казачью! Не посрамим чести отцов наших и дедов! Все, как един человек, встанем супротив государевых недругов. Все погибнем, а живыми в руки супостатов не дадимся». Затем он приказал прямо напротив пролома выкатить пушку медную. И стали они бить по врагу в упор. Кроме того, стали они бить по недругу из других пушек и пищалей. Нанесли они уже обрадовавшемуся своей близкой победе неприятелю урон превеликий. Побежали от стен Ачанских маньчжуры в страхе необъятном, видя смерть сородичей своих. Никто не смог остановить их бега. А Хабаров и казаки не стали задаром терять времени и силою в полторы сотни людей устремились вослед бегункам. Не давая опомниться басурманской силе, они обрушились на стан маньчжуров. Десять воинов неприятельских приходилось на одного казака. Но не выдержали они яростной атаки готовых к смерти людей.
И тогда в страхе великом побежали они в разные стороны и наказали они всем знакомцам и детям своим: «Не ходите воевать с людом русским, ибо дики и необузданны они в гневе своём».
Понесли богдойцы в том сражении урон великий. Почитай, цельная тыща нехристей, без двух сотен, сложили там свои некрещёные головы. Казаки же потеряли десять человек убитыми, и каждый второй был ранен. Окромя этого, богатые трохфеи достались казакам: более восьми сотен лошадей, хлебного запасу в полном достатке, скорострельных пищалей около двух десятков да две пушки железных».
— Неужели твои прадеды так досконально помнили все эти цифры и пересказывали в полной точности это повествование своим детям? — недоверчиво перебил я рассказ Степана.
— Не извольте сумлеваться, господа хорошие, — уверенно ответил Степан. — Казак, Мишаня, завсегда трохвей считать мог.
— Знаю, знаю, — поднял я руки, сдаваясь. — Потому как казак трохвеем живёт, — передразнил я его.
— Ну вот, и что тут непонятного? — удовлетворённо кивнул головой Степан.
— Всё, всё, сдаюсь, — засмеялся я, не выдержав железных казачьих доводов. — Рассказывай дальше.