— Дак всё верно, — проговорил Степан. — И тот каторжный мне сказал, что следили за нами, как только плот причалил. Они боялись, что кто-нибудь ещё подойдёт. А опосля напали.
— Ну что там наши, погрузились? — я посмотрел на берег и обернулся: у меня за спиной тихонько стояла Луиза.
— Ты чего? — удивился я.
— Не гони меня, Мишенька. Я уж лучше рядом с тобой постою. А то как ты уйдёшь, так вечно какая-нибудь беда приключается. А рядом с тобой спокойно.
Я растроганно привлёк девушку к себе. «Натерпелась девочка, — с нежностью подумалось мне — ну, ничего, оттает».
Между тем на плоту уже всё было готово к отплытию. Никто не желал задерживаться на месте, с которым было связано столько неприятных воспоминаний.
— Ну, что, голуби, с Богом, — размашисто перекрестился Степан.
И нас вновь приняла в свои объятия мутная, но ставшая такой родной амурская вода. Через двое суток, ниже станицы Михайло-Семёновской, мы увидели, как последние плоты основного каравана плавно заворачивают за очередной изгиб реки. Одиночное плавание закончилось. Теперь мне следовало подумать, как распорядиться своей долей сокровищ. Но больше всего меня волновало, что со мною будет дальше?
Едва мы со Степаном успели привести себя в порядок, как примчался неизменный солдат Егорша. Как всегда, казённое обмундирование топорщилось на нём во все стороны.
— Манычева к господину унтер-офицеру Батурину, — глупо улыбаясь во весь рот, прокричал он.
— Чего орёшь, суконка? — недовольно поморщился Степан.
Он, так же как и я, приводил себя в порядок, чтобы явиться пред ясны очи своего начальства.
— Дак вызывают, — неловко переминаясь с ноги на ногу, промямлил солдат.
— Что сообчил, то молодец. А теперь ноги в руки и дуй отсель, покуда я сапоги не обул, — угрожающе прошипел Степан.
«И за что он его так невзлюбил? — подумал я. — Обыкновенное безопасное убогое создание, с интеллектом на уровне домашней скотины. Я таких встречал, даже служа в Советской армии.
Но, видно, Степан был совершенно другого мнения».
— Не люблю таких радостных телят. Первые наушники при их благородиях. А случится в бой пойти, то надёжи на них никакой.
— Да ладно тебе, — махнул я рукой. — Нам-то чего скрывать?
В ответ на мои слова Степан пытливо посмотрел на меня.
— Что их благородиям заливать будем?
— Да скажем всё, как было, — пожал я плечами.
— И об золоте?
— Нет, конечно.
— Значит, так. Говорим обо всём, окромя золотого запасу, — решительно притопнул натянутым на ногу сапогом Степан и, хитро прищурившись, добавил. — Ну, тогда пошли?
— Пошли, — согласился я.