. После разговора с ним господин капитан приказал нам остановиться в станице. Там мы стали дожидаться прибытия генерал-губернатора. Думая, что нас оставят в УстьЗейской, мы разгрузили баржи со своим имуществом и стали ожидать других команд. Но не тут-то было. Генерал-губернатор съездил в китайский город Айгунь, и тута всё закрутилось. Оказывается, что в Айгуне он договорился с китайскими генералами о том, где отныне будет проходить граница промеж нас и китайцев. И вот тады мы и получаем срочный приказ в спешном порядке сниматься и иттить строить военный пост у слияния рек Уссури и Амура. Значитца, чтобы всякие там китайцы не думали, что у нас не достанет сил свои границы остеречь.
В середине мая мы вышли из Усть-Зейской и в аккурат через две недели высадились в этом самом месте. Ну, скажу тебе, тяжело шли. В смысле поспешали изо всех сил. Те, которые послабее, так и валились у вёсел от скончания силов. Но дошли. А тута ничего не было. Только шалаши гольдские да церква ихняя. Вот так и зачинался военный пост под прозванием Хабаровка», — закончил солдат своё повествование и в подтверждение своих слов шмыгнул носом.
Выслушав рассказ очевидца, я подумал, что после подписания знаменитого Айгунского договора Муравьёв-Амурский решил укрепить утверждённые юридически границы. А Хабаровка была первым военным постом. Не станицей, не селением, а именно постом.
Я ещё раз огляделся. Вокруг простиралась дремучая тайга.
Стук топоров да визг пил навсегда разворошил сонное царство, которое правило здесь на протяжении многих веков, с тех давних времён, когда низкорослые лошадки монгольских завоевателей вытоптали заботливо возделанные нивы хлеборобов. Когда не знающие пощады и милосердия степные воины хана Батыя вырезали поголовно гордый и непокорный народ чжурчженей. А безмолвный свидетель былого величия и падения здешних племён и народов всё также нёс свои мутные воды, соединяя их с солёными водами Охотского моря.
— Ну что, боец, пойдём? — повернулся я к солдату Егору. — Покажешь мне главные достопримечательности вашего населённого пункта.
От такого обращения солдатик оторопел.
— А это как? — с недоумением уставился он на меня. — Вы уж извиняйте, но ужо больно заковыристые и непонятливые вы словеса выражаете.
— А это, значит, самое славное, чем может похвастать пост Хабаровка, — рассмеявшись, хлопнул я его по плечу, а сам подумал, что если верить теории Степана, то сегодня же Егорша будет докладывать унтеру Батурину о моих непонятных речах.
— А и нечем тута похваляться, — махнул рукой солдат. — Вон ить оно всё на виду.