После ухода начальства расходившийся народ никак не желал укладываться спать. Все стали требовать от Степана продолжения рассказа о его генеалогическом древе.
— Я-то не против, мужики, но как на это посмотрют ваши бабы? Не будут они мне чинить препятствиев?
— А им-то чего?
— Как это чего? Вы-то не спите. До кустов утаешно не проползёшь, — серьёзно промолвил казак.
Около костров вновь раздался смех.
— Да, казак, на войне и в бою такие люди нужнее всего, — серьёзно проговорил Ефим. — А пока ведай без опасениев. Со своими бабами мы как-нибудь управимся.
— Ну, тогда я спокоен, тогда слухайте: «Дали, значит, наши воины татарам жару. А куда ты с луком и копьём на огневой припас попрёшь? Много сибирской землицы под себя взяли. Но чуют, что без России не удержать им эти земли. Вот и снарядил Ермак посольство на Москву к царю Ивану.
А во главе того посольства поставил свого верного атамана Ивана Кольцо. Велел передать он, что вместе со своими другами взял на копьё Сибирское царство и готов сдать его без всяких условиев царским воеводам. Ибо должна прирастать земля русская.
Ну, царь-то, конечно, обрадовался. Моего прадеда простил.
Вину с него снял. Наградил всех соответственно и при Сибирском царстве так и оставил. Ну, а когда вернулся Кольцо на Сибирь, то пошли меж атаманами неурядицы. Кто больше дани взял. Кто больше полону захватил. Кто саблю востру чаще других в ножны не вкладает. Вот так поодиночке и пали они в сибирских землях.
От предательства, от гордыни непомерной и зависти людской.
А семя их крепко корни пустило и дале махнуло. А на Даур мой прадед Данила Кольцо пришёл ужо с Василием Поярковым. Да так и остался в этих землях навечно. А я уж тут и народился. И как есть являюсь потомственный казак, а не то что пришлые иногородние, которых его превосходительство генерал-губернатор Муравьёв своей волей в казаки записал».
— Это как? — невольно перебив Степана, поинтересовался я.
— А ты что не знаешь? — изумился тот.
— Так я же прямиком с России-матушки, — напомнил я ему.
— А, — махнул он рукой, — почитай десять годков назад его превосходительство приказал всех нерчинских работных людей да часть бурятов и тунгусов записать в казачье сословие[8].
«А молодец-то каков, — подумал я о Муравьёве, — на голом месте из подручных средств создал приграничный оборонный комплекс из потомственных военных. А ведь русскому человеку много не надо. Дай ему льготы, пообещай прекрасную жизнь в необозримом будущем, и он горы свернёт».
С такими мыслями я благополучно уснул.