Видя, что никто не пытается меня убить, Степан выбрался из своего укрытия и направился к раненому противнику.
— Только не убивай его, — крикнул я вслед. — Сначала допросим.
А сам с удивлением стал разглядывать торчащий из-за пояса убитого револьвер. Револьвер был внушительных размеров и полностью соответствовал всем параметрам револьверов в вестернах с участием Гойко Митича[12].
Я выдернул оружие из-за пояса убитого и поднёс к глазам. На стволе рядом с барабаном на английском языке была выбита надпись «Кольт драгун 1852». Судя по всему, это было название и год выпуска револьвера.
«Так вот ты какой, тот самый легендарный кольт, который уравнял шансы сильных и слабых», — думал я, разглядывая оружие.
Кстати, а почему хунхуз не воспользовался револьвером? Я заглянул в барабан. Все патроны были на месте. Тем более странно.
А может, он не хотел себя обнаруживать раньше времени? Ведь оставался ещё Степан. Да, скорее всего так оно и было. Но парню просто не повезло. Я оказался проворнее.
Засунув револьвер себе за ремень, я присел рядом с трупом и обшарил торбу, которая висела у него на боку. Мои поиски увенчались успехом. Из торбы был извлечён кусок рисовой лепёшки и суконный мешочек с патронами и капсюлями к револьверу.
Отправляясь в погоню, мы со Степаном совершенно забыли о пище, и теперь голод всё настойчивей давал о себе знать. После произведённого обыска я направился к Степану. В кустах слышалась какая-то возня и злобные матюки казака.
— Что, сучий потрох, отвоевался? А ну давай, выползай!
Затем из кустов вылетело длинноствольное ружьё неизвестной конструкции, а следом за ним Степан за шиворот вытащил слабо упирающегося вояку.
Узкоглазый худосочный хунхуз жалобно поскуливал и всем своим видом старался показать, как ему больно. Но Степану страдания китайца были «по барабану». Более того, он намеренно пнул его в раненое плечо. Раненый взвыл.
— Ну, что, сучонок, давай выкладай всё об своих друзьях-бандитах, — зверски глядя в глаза пленному, прошипел он, после чего, к моему великому удивлению, свой вопрос повторил на незнакомом мне языке.
Подранок-хунхуз, постоянно вытирая рукавом текущие из носа зелёные пузыри, что-то быстро и жалобно проклёкотал в ответ.
— Говорит, что случайно на нас наткнулись. Хотели ружьишками нашими разжиться, — повернувшись ко мне, перевёл Степан.
— Врёт, сволочь. Спроси его о девчонках, — сказал я, вглядываясь в глаза пленного.
Степан вновь что-то проговорил хунхузу. Глаза того затравленно забегали, пытаясь найти убежище от моего взгляда. Но не тут-то было.