— И что это доказывает? — обиженно спросил Эд. Они выехали на длинную прямую и он выжал педаль газа. Стрелка спидометра перевалила за сто десять километров в час. — Я безмозглый? Или, может, робот?
— Зачем в такие крайности бросаться? Хотя в какой-то мере каждый человек — социальный робот. Есть множество жизненных ситуаций, когда человеком руководят приобретенные инстинкты, как, собственно, и большинством пресмыкающихся. Это сужает поле сознания, свободу воли, фантазию. С другой стороны, шаблоны облегчают жизнь.
— Но от этого не умирают, не так ли?
— Нет. Просто обычаи и шаблоны, как шоры, прикрывают реальный мир, заставляя верить в суеверия. Например, у русских есть суеверие: богатыми становятся наглые, вороватые, подлые люди, и хорошие среди них исключение. А еще русские верят, что богачи платят дань чиновникам и без разрешения последних никто в России разбогатеть не может. Такая вера наряду с нежеланием бороться делает русских безынициативными. А, например, в штатах существует культ индивидуальности, там высоко ценят личность и верят в девиз: «Человек должен сделать себя сам». Поэтому, наверное, там больше всего миллионеров.
— А ты не думал над тем, что такие взгляды просто верны. У нас действительно воруют, а у них действительно создают сами себя?
— Вот об этом я и говорю, — воскликнул Мэлор. — Самый настоящий русский фатализм!
— Говоришь, как заправский еврей, — улыбнулся Эд.
— И то верно, — хохотнул Мэлор. — И все же я прав. Верить в то, что все плохо и лучше не станет — самоубийственно. Человек должен верить в хорошее, хотя бы в себя и в свои силы.
— А вот здесь вынужден с тобой согласиться, — сказал Эд и включил «дворники».
Начинался мелкий дождь. Внезапный порыв северного ветра растрепал изумрудные кудри берез, заставив их пригнуться к земле. Небо, насколько хватало взора, затянуло угрюмыми тучами. Краски мира оплыли и потускнели. «Совсем как поздней осенью», — подумали Эд и Мэлор одновременно.
Следующие триста километров оказались настоящим испытанием для водительского мастерства Эда. На дороге оказалось много машин, а дождь накрапывал не переставая, иногда переходя в ливень. Пару раз они останавливались и курили, ожидая, пока упругие струи дождя, заливающие лобовое стекло, не ослабнут. Тем не менее они не только не отстали от запланированного графика движения, но и смогли нагнать потерянное под Киришами время.
Ближе к Твери дождь иссяк. Небо просветлело, а умытый мир выглядел посвежевшим.
Они сидели в безымянном придорожном кафе и запивали чаем съеденный обед.