Он зажмурился и шепнул: «Пусть время снова идет нормально. Я хочу…»
Он не успел кончить. Почувствовал на лице капли влаги, услышал шорох дождя, шелест листьев, какую-то возню, стоны. Потом кто-то истошно и тонко завопил:
— Ай-я-яй. Ой-ой-ой. Мам-а-а…
Тимофей поспешно открыл глаза. Рядом на асфальте извивался, прижав руки к животу, долговязый. Он хватал воздух ртом, точно рыба, вынутая из воды, и что-то пытался сказать… Чуть подальше завывал, стоя на четвереньках, коренастый…
Тимофей молниеносно оценил ситуацию:
— Помогите, — пронзительно закричал он, — грабят, на помощь!
И он огромными прыжками припустил вдоль темной дорожки туда, где в прямоугольнике света только что видел милиционера.
Он уже заканчивал стометровку со спринтерской скоростью, продолжая призывать о помощи, когда совсем рядом строго прозвучало:
— Гражданин, прекратите нарушать… В чем дело?
— Там… грабители… раздеть хотели… там, — задыхаясь, начал Тимофей и остановился, чтобы перевести дыхание.
— Какие грабители? — недовольно возразил милиционер. — Я тут минут десять стою, только вас и видел. Это вы в ту сторону проходили?
— Я…
— Пить надо меньше, — строго сказал милиционер. — Тогда и нарушать не будем. Документ какой-нибудь есть?
— Честное слово, грабители. Вот, я у одного ножик забрал.
И Тимофей протянул милиционеру трофейный нож.
— Ого, — сказал милиционер. — Ничего себе инструмент.
Он с интересом оглядел нож, раскрыл его, закрыл, пронзительно поглядел на Тимофея и уже совершенно официальным тоном произнес:
— Значит, так. Задерживаю вас, гражданин. Пройдемте!
— Так они же убегут, — возмущенно закричал Тимофей. Двое и убегут. Вы отвечать будете.
— Кто убежит?
— Грабители. Они еще лежат, а придут в себя и убегут.
— Почему лежат?
— Ну я их… Как это? Воспользовался правом допустимой самообороны…
— Воспользовался, значит, — повторил милиционер, глядя в упор на Тимофея и кладя руку на кобуру. — Так сколько их, говоришь, было?
— Двое… Длинный худой и покороче. Я, значит, нож у длинного… вырвал и ему… левой в поддыхало, а того, что покороче… ремнем.
— Ремнем, — оторопело повторил милиционер и расстегнул кобуру.
— Да… Слышите, это он… маму вспоминает… Вот опять.
Они прислушались. Из темноты явственно донеслось какое-то бульканье и потом протяжное: «0-ох, мам-а…»
— А ну пошли, — решил милиционер. — Только вы, гражданин, вперед и, вот что, руки на голову положите…
Тимофей послушно поднял руки, положил их на свою мокрую шляпу и смело шагнул в темноту аллеи. За плечами он слышал напряженное дыхание провожатого.
Приближаясь к месту происшествия, Тимофей невольно замедлил шаги.