— Вы говорите про строение атомов? — уточнил Тимофей.
— Если угодно… Но я имел в виду, главным образом, атомные ядра. Это моя узкая специальность.
— Я где-то читал, что ядра тоже устроены сложно, — сказал Тимофей, — из разных частиц — нейтронов, протонов, мезонов…
— Увы… Все правильно, юноша. Частиц этих сейчас, к сожалению, набралось слишком много… И открываются все новые и новые…
— А вы открыли что-нибудь?
— К сожалению, пришлось.
— Почему к сожалению?
— Потому что все было бы гораздо проще и удобнее для нынешней науки, если бы элементарных частиц оказалось поменьше. Впрочем, я предвижу кое-какие радикальные реформы в этом балагане… Они просто необходимы… И, должно быть, начнутся скоро… Хотелось бы дожить до этого…
— Как много вы всего знаете! — вырвалось у Тимофея.
— В сущности, ничего мы, дорогой мой, по-настоящему не знаем, — усмехнулся Воротыло. — Предположения, предположения, модели, формулы. А истинная картина мира остается величайшей загадкой. Начальный взрыв, пространство, время, кто объяснит, что все это такое…
— Ну, пространство и время — это формы существования материи, — несмело возразил Тимофей.
— Это-то конечно, — весело согласился профессор, — а дальше?
— Что дальше? — не понял Тимофей.
— Их свойства, особенности, законы, которыми они управляются. Вот, скажем, время. Что мы с вами о нем знаем? Что оно течет? А куда оно течет и откуда, и почему? И можно ли его ускорить, замедлить, остановить, сжать, растянуть, повернуть вспять?
— Можно, — решительно заявил Тимофей.
— Почему вы так думаете?
— Я… просто знаю…
— Как это — знаете? Каким образом? — удивился профессор.
— Ну, чувствую…
Воротыло задумался.
— Конечно, ваши ощущения должны быть совсем особенными, сказал он наконец. — Полгода летаргии… Интересно, ощущали вы как-нибудь свое существование в это время?
— Ощущал, — ответил Тимофей не очень уверенно.
— А что именно ощущали?
— Ну, вроде бы смену дня и ночи, — сказал он, вспомнив мигания, которые пробовал считать.
— А ощущали вы само течение времени?
— Как это? — опять не понял Тимофей.
— Казалось ли вам, например, что время тянется медленно?
— Наоборот, казалось, что оно летит очень быстро…
— А вы не боялись?
— Чего?
— Что можете не проснуться.
— Нет… Я знал, что могу проснуться… когда захочу.
— Вот как? — удивился профессор. — И что же! Получилось?
— Получилось…
— Очень интересно… — покачал головой Воротыло, задумчиво глядя на Тимофея. — А вы не боялись, что вас… похоронят живым… или положат на анатомический стол?..
— А почему? Я же был живой.
— При летаргии это не всегда улавливается. Кроме того, врачи могли ошибиться. Бывали такие случаи.