– Вот, значит, какая она – твоя Алиса, да? Кто мне втирал, что она толстая дура, некрасивая, как мопс, сексуальная, как зубная щетка? По-твоему, это значит не секси?
Да, кажется, я ошиблась. Девица явно не была путаной и вдобавок почему-то говорила по-русски.
– Это кто? – кивнула девушка в мою сторону.
– Евгения, телохранитель Никиты Котова, – пробормотал Кольридж. – Ты же знаешь, его папаша пылинки с сыночка сдувает. Ну, вот и нанял Женю, чтобы она его… грудью защищала.
– Так, теперь моя очередь, – сказала я. – А это кто?
И я кивнула на девицу.
– Это моя жена Таня, – отчего-то смутившись, ответил молодой человек.
– Как – жена? В каком это смысле – жена? – Я все никак не могла взять в толк, что тут творится.
– Уже шесть лет мы женаты, – торжествующе заявила девица. – Кстати, у нас и дочка есть. Растет без папки, пока он тут ерундой страдает.
– Значит, вы его жена. И вы приехали…
– Чтобы забрать его домой! – закончила Татьяна. – А вы что подумали? И вообще, может, вы наконец дадите нам закончить разговор? У нас тут семейное дело, между прочим. Мне надо многое сказать Кириллу.
– Да, извините. – Я попятилась. – Кирилл, как закончите, загляни в мой номер. Мне тоже кое-что нужно тебе сказать.
Я вышла и закрыла дверь.
– Почему эта дылда зовет тебя в свой номер? – Голос Татьяны взлетел до истерического визга. – Ты и с ней кувыркаешься?!
Я поморщилась и прошла к себе. Похоже, Кириллу предстоит пережить очень неприятные полчаса.
Но ко мне в номер постучали уже через десять минут. Я даже не закончила собирать вещи.
– А, это ты? Заходи, – сказала я. – Куда ты дел свою супругу?
– Отправил в гостиницу, – сморщился Кольридж. – Она сказала, что не уедет без меня. Пожалуй, на этот раз я соглашусь. Когда этот ваш полицейский комиссар позволит, свалю отсюда навсегда. Я и так кучу времени потерял. Зачем я только влип в эту компанию?
– Не заскучаешь потом по вольной жизни? Не пожалеешь, что уехал из самого красивого города на земле? – поддела я Сэма.
Тот скривился:
– Пожалею, естественно. Я, честно сказать, свою страну ненавижу.
– Серьезно? А за что?
– За то, что она меня не любит, – вздохнул молодой человек.
– Слушай, Кирилл, по-моему, тебе грех жаловаться! Твоя мама, насколько я знаю, состоятельная деловая женщина. И даже на родине жизнь у тебя будет самая приятная.
– Так это же не всегда так было, – пожал плечами парень. – Мать была инженеришка на заводе, мы вдвоем жили. Потом завод закрыли, она «челночницей» стала. С другими такими же тетками в Турцию за шмотьем ездила. Помните, сумки такие здоровенные, клетчатые? Ну вот, навьючится, как осел, и вперед. А я маленький был, первоклашка. Помню, приду из школы, лапши себе разведу в стаканчике, поем и спать лягу. Учился я плохо, до сих пор читаю чуть ли не по слогам. Во дворе меня били. – Голос Кирилла сделался унылым от грустных воспоминаний. – Я худой был, дохлый. И вступиться за меня некому. Безотцовщина – это так тогда называлось. Особенно одна компания меня доставала. Однажды, помню, подстерегли на собачьей площадке, побили и макнули головой в собачье… ну, это самое.