– Да-а, карнавал! – с мечтательным выражением лица протянула Светлана. – Дохлый город, понимаешь? Не для жизни. А когда карнавал начинается, тогда живой! Потому я это времечко люблю. Даже не из-за работы, а так просто. Хотя Натаха права, тогда самый заработок.
– А в остальное время тут туго, – пожаловалась ее коллега. – Турист жадный пошел, экономический кризис везде, не только у нас. И конкуренция большая. Любая шалава откуда-нибудь из Неаполя заявляется сюда и отбивает клиентуру.
– Потому мы раньше и приехали, – пояснила Светлана. – Чтобы место застолбить, понимаешь? Торчим в этой «Миранде», дыра дырой, за копейки работаем, просто чтобы на жизнь хватало.
– Спасибо, Елена мировая баба, помогает, – вздохнула Натаха. – То кофейку нальет, то булочкой угостит, а то и обедом забесплатно покормит.
– Она вообще добрая тетка-то, – пригорюнилась Света. – Беженку пригрела, Катюху эту. Всяких малоимущих подкармливает, объедки им выносит, одежду свою старую раздает. Может деньжат даже подкинуть. Жаль, с головой у нее не в порядке…
– У кого с головой не в порядке? – удивилась я.
Путаны покосились на дверь кухни, но там никого не было.
– У Елены, сама понимаешь.
– Мне она показалась нормальной, – недоумевала я.
– Так она и нормальная, – пожала плечами Светлана, – пока про ее мужа базар не начнется. Ты в курсе, что она мужика своего лет двадцать назад замочила?
Света выпучила глаза и резанула себя ладонью по горлу.
– И бабу его, любовницу, – подхватила Натаха. – На зоне чалилась, потом откинулась и сюда, за границу. Тошно ей на родине, понимаешь?
– Дела у нее неплохо идут, – одобрительно проговорила Светлана. – Так-то она тетка оборотистая. А как дело к карнавалу, у нее сезонные обострения начинаются. О муже своем вспоминает, только о нем и говорит. И везде он ей мерещится, представляешь?
– Тут столько народу в эти две недели, – пожаловалась Наталья, – что рано или поздно кого-то похожего увидишь. Вот она и бе-сится.
– А как же фотография? – спросила я. – Елена показывала мне фото! Вот, глядите.
Я достала телефон и нашла переснятую фотокарточку.
– Ой, не могу! Это знаменитая фотка кобеля и его шалавы! – развеселилась Света.
– Да ты на рожу ее глянь, на волосы! Так давно уже никто не красится.
Я в очередной раз вгляделась в фотографию, изученную, казалось бы, до мельчайших подробностей. А ведь путаны правы! На губах у коварной разлучницы помада сиреневого цвета. Я еще подумала, какой странный вкус у этой девицы. А ведь в девяностые именно такие оттенки были в моде. И эти выбеленные пряди волос – сейчас, когда в моде естественность. И цвета на фотографии такие, как если бы это фото сделано низкокачественной оптикой «мыльницы». Как я могла этого не заметить! Это же старое фото, снятое в конце девяностых!