Беловолосый, видно, уловил эти мысли, потому что проснулся. Хмуро посмотрел на Альтвига, покрутил пальцем — тонким, длинным, ухоженным, — у виска, и пренебрежительно уточнил:
— Ты блаженный?
— Э-э-э… нет, — с опозданием возмутился тот.
— Тогда чего тебе надо? Эльфов, что ли, не видел?
— За пределами Малахитовых Лесов — нет.
— Малахитовых Лесов? — незнакомец нахмурился. — А-а-а… ты о том местечке. Я не оттуда.
— Прощу прощения?
— Мало того, что глупый, так еще и глухой, — расстроился путник. — Иди к черту. Я занят.
С этими словами он вновь запрокинул голову, сомкнул веки и сделал вид, что уснул. Альтвиг передернул плечами и отошел, устроившись за самым дальним столом. К нему тут же подскочил хозяин постоялого двора — жилистый, серьезный мужчина лет сорока. Он объяснил, как добраться до свободной комнаты, пообещал принести ужин и потребовал оплату вперед. Инквизитор отсчитал восемь медных монет, расставшись с ними без малейшего сожаления.
Когда он уже доедал картошку, беловолосый тип поднялся и шагнул к лестнице. Похоже, он ненавидел чужое внимание и ощущал его с той же легкостью, что и заставлял людей бояться. Настороженный взгляд Альтвига стал причиной резкого разворота и окрика:
— Хватит пялиться, человек!
Омерзения в его голосе было на целую бочку. Он стиснул кулаки и продолжил:
— Если бы не Ретар, я убил бы тебя еще в дороге! С удовольствием! Поэтому будь добр — прояви уважение и перестань меня раздражать! Смотри на потолок, на пол, на стойку, а меня не трогай!
Альтвиг хотел сказать, что эльф разводит ссору на пустом месте, но выдавил из себя лишь:
— Извините.
— Извините! — повторил остроухий. — Да чтоб тебя собаки сожрали!
И, накинув капюшон, удалился.
Инквизитор удивленно моргнул. Он начинал думать, что изначальные попутчики — вроде травницы, — были не так уж плохи. А этот… господи, не терпеть же его до самой столицы! Надо встать пораньше и уехать поскорее. Пусть эльф наслаждается одиночеством. Возможно, с ним у него не будет разногласий.
Парень представил, как беловолосый ругается с пустотой. В любом другом случае он бы улыбнулся, но сейчас не смог. Что-то было в остроухом… что-то жуткое, отчего казалось, будто он и до Богов доползет, если они отдавят ему больную мозоль.
— Подозрительный юнец, правда? — спросил хозяин, принесший инквизитору молока.
— Юнец? — не понял тот.
— Ну, постоялец, с которым вы говорили. Он тоже сегодня приехал. Всем недоволен, всех гоняет, а ведет себя хуже моей тещи.
Альтвиг мрачно хохотнул. Неужели мужчина не видел глаз остроухого? Да, лицо у него юное. Но в бирюзовых, мерцающих радужках таится если не вечность, то пара тысячелетий точно. Пожалуй, будь парень на его месте, он бы тоже успел всех возненавидеть.