Он озадаченно почесал затылок. Кто в здравом уме послушается? Однако долго поразмыслить не вышло. Поверхность под ногами дрогнула, треснула, и Рикартиат провалился в пасть бесконечной тьмы.
Спустя целую вечность из нее проступили две фигуры. И первую, и вторую менестрель с легкостью узнал. Господин Амо кричал на чертову рыжую тварь, Ретара Нароверта, Создателя Врат Верности. Его голос тонул в бесконечном эхе, и прошло довольно много времени, прежде чем Мреть сумел разобрать слова.
— Эти ребята — мои! Мои! Мои скитальцы! Я написал сюжет, написал сотни песен, я любил их гораздо дольше, чем ты! Я их сотворил! У тебя нет никаких прав! И если ты продолжишь спорить, то твое перемирие с господином Атанаульрэ может быть утрачено!
— Да и черт с ним! — орал в ответ Ретар. — Если он учил тебя добру и злу, то мне не о чем больше с ним говорить! Ты — убийца, и ради дурацкой прихоти…
— Я? — Амоильрэ пакостно улыбнулся. — А ты хорошо все взвесил? Вспомни — твой лучший друг ведет себя точно так же! Сколько трупов спрятано в Костяных Дворцах?
Рыжий мотнул головой, будто кто-то невидимый дал ему пощечину, и поспешно отвернулся. Амоильрэ исчез, оставив его в одиночестве.
Вампир сел в тени цветущей черешни, поджал колени к груди и задумчиво уставился вдаль. Было ясно, что он пытается решить, чем можно помочь «скитальцам». И Рикартиат впервые пожалел о своей поспешности. О своей ярости, обиде и ненависти, затаенной на восемьдесят лет.
Впрочем, Ретар Нароверт терзался недолго. Его покой нарушил беловолосый эльф, флегматичный, непробиваемо спокойный и равнодушный ко всему. Он огляделся, чувствуя след демона, и спросил:
— Опять Амоильрэ?
— Да, — резче, чем следовало бы, ответил Ретар.
Остроухий нахмурился:
— Зачем ты с ним общаешься?
— Затем, что мне интересно. Доступная в обитаемых мирах информация о шэльрэ ограничена. Виктор…
— Виктор — самовлюбленный идиот, — отрезал эльф. — Ему лишь бы носиться по запретным местам, влезать в неприятности и роптать на инквизицию. Я так и не понял, кстати, на кой черт она тебе понадобилась.
— Хотелось взглянуть, каким образом от нее избавятся, — честно сказал вампир.
Сожаления у Мрети здорово поубавилось. К счастью, в этот момент сон снова прервался, и парень попал в корчму. Он стоял в углу, под старой плетенкой чеснока, с удивлением глядя на себя же — только сидящего на стойке, с цитрой на коленях.
— Спойте еще, господин Мреть! — попросила высокая девушка с каштановыми кудрями. В ее голубых глазах плескалось целое море обожания.
Затем она же — Илаурэн Айнэро, — заботилась о нем и опекала, словно ребенка. Спасла, поддержала во всех начинаниях, с любопытством выслушивала рассказы о теории материи. Не испугалась, выяснив, что менестрель — еретик и связан с госпожой Виттеленой. Вступила в Братство Отверженных, рисковала жизнью и… любила. Любила по-настоящему, не требуя ничего взамен и даже не пытаясь добиться ответа.