На ступенчатом пороге ратуши стоял Тинхарт, беседующий с толстеньким круглым мужичком лет сорока пяти. Он поклонился сероглазой принцессе, пожал руку инквизитору, непроизвольно при этом вздрогнув, и поспешил ретироваться.
— Кто это? — с неприязнью уточнила Витоль.
— Мой старый знакомый. Пришел выразить свое почтение и заверить, что я нисколько не изменился, — шутливо ответил граф.
— Как будто тебя это волнует, — фыркнула девушка.
Тинхарт резко посерьезнел:
— Если честно, то очень. Я боюсь однажды утром проснуться и обнаружить, что постарел. Если бы я был человеком, мне бы уже отвели комнату в госпитале для блаженных — предварительно убрав из нее все зеркала, чтобы безумный больной не пересчитывал по утрам морщинки.
— У тебя нет морщинок.
— Спасибо. Я действительно рад.
Витоль ткнула его локтем в бок и прошествовала в холл, на ходу расставаясь с курткой. В ратуше было неожиданно тепло.
— Святой отец хотел попросить тебя об одолжении.
— Каком? — с готовностью поинтересовался граф.
— Ему нужен посыльный.
— О, вот как? Хотите отправить весточку в Лантершот? — Тинхарт обратился непосредственно к Альтвигу.
— Было бы неплохо, — согласился тот. — Сейчас поднимусь к себе и напишу.
Спустя полчаса он понял, что погорячился. Пергамент лежал перед инквизитором, освещенный двумя дорогими свечами. Тут же стояла чернильница, ваза с зимними яблоками и валялись разноцветные кусочки сургуча. Красный — для официальных посланий, синий — для срочных, а зеленый — для личных, не проходящих через ведомство отца Еннете. Альтвиг все еще не решил, как именно обратиться к господину Граурту, и чувствовал себя полным идиотом.
Он взял яблоко и вдохновенно его сжевал, попутно копаясь в собственных мыслях. Если написать официальное письмо, с печатью инквизиции и требованием выдать менестреля, дворянин из Лантершота может не отреагировать. Скажет, что никогда ни о каком менестреле не слышал, и взятки гладки. Отец Еннете насторожится и велит пытать Граурта общеизвестными методами — болью, болью и еще раз болью. Боли боятся все. Инквизитор помотал головой. Нет, этот вариант не подходит.
Если написать срочное письмо, отец Еннете заинтересуется и призовет Альтвига к ответу — мол, что это ему внезапно понадобилось? Объясняться парень не хотел, поэтому, подумав, завернул красный и синий сургуч в потрепанную тряпочку. Бог с ним. Каждый имеет право на тайны.
Перо задрожало в левой руке инквизитора, коснулось уголка пергамента и помчалось, оставляя за собой ровные символы. Лантершот находился под властью белобрежного короля, поэтому там использовалась идентичная с Белыми Берегами письменность. Это многих напрягало — белобрежные руны было сложно выучить и еще сложнее использовать, — но Альтвиг находил их весьма приятными.