После обеда парень вернулся к алтарю, прочитал молитву и отправился поливать цветы. Они явно не страдали от недостатка заботы. Дикая роза, пересаженная в большое корыто из сосновых бревен, собиралась цвести. Багровые бутоны пламенели на фоне листьев, словно капли застарелой крови. Будь Альтвиг хозяином храма — ни за что не подобрал бы такое растение. Вокруг него не было темной ауры, но внешний вид заставлял задумываться о мрачных вещах. В голову лезла встреча с гулем — тощим, покрытым красноватыми лохмотьями кожи… а еще — живым. Прекратив убеждать себя в подлости еретиков, инквизитор задумался — а так ли плоха нечисть? Некоторые виды — например, лешаки и карнийцы — нейтральны к людям. Могут даже помочь, пребывая в хорошем настроении.
Жильт оставил все свои книги, и вторую половину дня Альтвиг посвятил изучению вампирьих сказаний. Увесистый фолиант повествовал о вещах как жутковатых, так и вполне обыденных. Парня удивило, что клыки наровертов, как и зубы всех нормальных людей, вырастают дважды — сперва молочные, а затем — коренные. Еще одной новостью стало то, что Хеанта Нароверт и Хеанта Геарра — знаменитые города кровососов — между собой не связаны. Первая часть Туманной Гряды принадлежит существам вроде Лефрансы. Для них человеческая кровь — не обязательное условие. А вот жители второй части зависимы от красной жидкости, словно звери, и поэтому редко покидают горы. В книге говорилось, что большую часть их рода перебили во время Войны Лепестков. Никогда прежде инквизитор о ней не слышал, а потому решил наведаться в библиотеку форта. Или, на худой конец, справиться у остроухих.
Дождавшись заката, Альтвиг покинул храм и зашагал домой. В кармане приятно позвякивали ключи. Погода исправилась, теплый ветер подточил сосульки и украсил лужами мостовую. Так, словно Альвадор, проведавший о путешествии Жильта, решил порадовать своего слугу и подарил кусочек весны в самом начале холодного Сезона.
Ночью парень об этих мыслях пожалел. Сидя в коконе из одеял и глядя в окно, за которым бушевала метель, он надеялся, что храмовник нашел себе надежный приют. Придорожную корчму, дом добрых селян или хотя бы избу в лесу. Провалившись в сон, инквизитор был вынужден с ужасом наблюдать, как грузный мужчина мечется туда-сюда по дороге, а ветер беспощадно треплет его одежду и остатки волос. Где-то за стеной валящего с небес снега ржала лошадь и скрипели полозья, раздавался смех, выли волки, вспыхивали и гасли комки багрового огня…
Альтвиг перевернулся на бок, накрыл голову подушкой. Он по-прежнему спал, приоткрыв рот и стиснув пальцы на воротнике рубахи. Но картина, подсунутая Инэ-Дэрой, изменилась: вокруг расстилалось кладбище. Спокойное, тихое и красивое. Эльфийское. Мраморные скульптуры-стрелы венчали ряды могил, и высеченные имена были одно другого причудливее. Самое длинное из них — Карсаниэль Летт Тиль Картэнаэдсса — привлекло внимание инквизитора прежде, чем он увидел разбросанные по надгробному холмику цветы. Нарциссы. Костяные нарциссы, созданные неизвестным резчиком так изящно и совершенно, что у парня перехватило дух. Подобрав ближайший цветок, он почувствовал себя так, будто держит в руках вечность. Страшную, холодную, преисполненную боли вечность. И на мгновение ему померещились чьи-то крылья, прибитые к стене святилища, где в тени колонны стоит сверкающее существо с темными провалами глазниц, ставших домом для роя зеленых светлячков.