— Вот так.
Инквизитор непонимающе воззрился на друга, и в тот же миг погас свет. Кухня отдалилась, растаяла, и перед парнем возник… водопад. Бушующие потоки воды неслись с обрыва, пенились у камней, сносили любого, кто решался им противостоять. А вверху, в обрамлении влажных скал, нависало небо цвета стали. На грохот водопада оно отвечало громовыми раскатами и вспышками молний, но дождь не шел. Пока что не шел.
Это было страшно… странно… и изумительно красиво. Но стоило парню восхититься, как загадочный пейзаж исчез, и появилось бледное лицо Рикартиата. Менестрель улыбнулся, приподнял бровь и буркнул:
— Теперь тебя надо убрать. Ты заглянул в мою душу… в ближайшую ее треть.
— И такое я… сжигал? — ошеломленно уточнил Альтвиг. — Тогда, в Тальтаре?
— Ну, не именно такое, — возразил Мреть. — Как я уже говорил, одинаковых магов не бывает. Ты сжигал нечто подобное. Своеобразное. Кажется, в Тальтаре было убежище магов-крестовиков? Полагаю, у них внутри ты нашел бы одиночество, бесконечные перекрестки или лабиринт. Хотя, конечно, кто знает. Трудно угадывать, ни разу не столкнувшись прежде. У нас в Обществе крестовиков нет, сплошные стихийники и демонологи.
Он выкладывал инквизитору всю подноготную, нисколько не беспокоясь о сохранности информации. Так, будто знал его много лет. Будто не верил, что этот светловолосый парень с кошачьими, тоскливо поникшими ушами может его предать.
И Альтвиг скорее удавился бы, чем передал отцу Еннете что-нибудь из услышанного.
Поздно вечером, в компании всех четырех кошек и неизменных мух, парень читал все ту же книгу о наровертах. За последние несколько часов он узнал о них больше, чем за всю прошлую жизнь. Выяснил, что, несмотря на обилие ментальной энергии, телепаты-вампиры рождаются очень редко. Что облик полузверя, печально известный вблизи Туманной Гряды, создается от силы на пятнадцать минут. Что стихи и песни племени кровососов посвящены не охоте на людей, а любви и крыльям. Что каждый нароверт очень ценит мир, все еще юный и чистый. Что женщины-вампирши быстро теряют зрение и вынуждены тратить магию на повышение четкости окружающего.
А в середине книги Альтвиг нашел кленовый лист. Яркий, хрупкий и пахнущий осенью. Разглядывая его, инквизитор не сразу обратил внимание на строки, подчеркнутые густым чернилом: «Среди жителей Хеанты бытует мнение, будто родовое имя им отдал Создатель. Тот, кто действительно сотворил мир и впустил в него Тринадцать Богов; тот, кто прошел через Мосты Одиночества; тот, кто видел Некро Энтарис, что бы оно из себя не представляло. Якобы он мечтал увидеть восход солнца, не сгорев и не пострадав; и отправился в путь, и отыскал надежных друзей; и когда понял, что они были и будут с ним вечно, окрестил мир Вратами Верности. Нароверты с большим почтением называют его имя — Ретар, что в переводе со староприбрежного (Retthair) означает «Третий». Следует считать, что вампиры Хеанты ближе всего подошли к вопросу мироздания, но не спешат делиться ответом с людьми».