Командир конвоя и штабс-офицеры на белых конях ждали государя. Зуд гордости и чванства в торжественную минуту особенно велик. Когда зазвучала труба и священник из верхних окон дворца вознес: «Спаси, Господи, люди твоя», начальник Конвоя поскакал навстречу государю. Бездыханно вросли в землю казаки, слушая царское поздравление:
– Конвой честно и верно служит своим царям и Родине как в походах, так и в мирное время, – обратился к ним Александр. – Предки мои ценили вас, как и я, беззаветную преданность кубанских и терских казаков Конвоя. Уверен, что и грядущие его поколения будут служить по примеру своих славных предков. Благодарю прежде служивших и ныне находящихся в строю Конвоя за службу.
Дружными криками «Ура!» со стороны казаков были покрыты благодарственные слова государя.
Многое уже видел за службу в Конвое терский казак Григорий Кульбака, но в этот момент трепет охватил его душу и неожиданная слеза навернулась на глаза. Это ведь и его три года службы в Конвое отражены в словах благодарности императора, который продолжал:
– За верную вашу службу, казаки, мое сердечное спасибо.
«Да, это и мне спасибо», – подумал Григорий и стал вспоминать. Уже на второй год службы он привык к царским особам так, как привыкают казаки к станичному атаману. Уже тогда он заслужил от царя улыбку и вопросы: «Как служится? Откуда, братец?».
Птица удачи коснулась своим крылом Григория и уже при новом царе. В прошлом году только и было разговоров о нем – терском казаке, которому оказал свое внимание сам молодой император.
«Ну, и что из этого? – думал Григорий. – Дурацкая получилась тогда ситуация, ну совершенно дурацкая. А царь заметил, и меня поощрили, теперь я – урядник».
«Но что из этого? – снова подумал Григорий. – Что я раньше видел в станице? Бахчу в степи, скотину во дворе, скачки, базар где-то в станице или городе. Тут вокруг сиятельные особы, камер-пажи, царская родня, а мне так хочется домой, на Терек, в родную станицу».
На высокой красивой лошади царь Александр II казался еще меньше, чем на земле. Не было в нем отцовской внушительности, и только глаза, как знал Григорий, большие, крупные.
Приятно было, что при словах благодарности «прежде служивших» государь полуобернулся в сторону, где стояли старики с пышными бородами, а «нынешним» – он как бы посмотрел в его сторону. Все вокруг внушало почитание, все говорило подданным: никакого другого порядка в русской истории не было и не может быть. Глядите на нас и знайте: другого никогда не будет!
Трижды проходили конвойцы церемониальным маршем посотенно на шагу, рысью, наметом, и все присутствующие махали им руками. Когда фронт снова выстроился, император подошел к столику и принял из рук начальника Конвоя чарку вина и произнес следующие слова: