Впереди показались огни заставы. Обени сдал начальнику караула повозку с бандитами. Крестьянина осторожно перенесли под навес, и лекарь влил ему в рот несколько ложек микстуры. Затем перевязал раны полевыми бинтами и прочёл несколько заклинаний. Вопросительно глянул на Рагнара. Тот кивнул, и кристалл из ладони крестьянина перекочевал в карман лекаря.
Крестьянин открыл глаза. Сначала он застонал, потом попытался осмотреться.
– Вы на заставе по дороге к Зеленухе, – выговорил склонившийся к нему Рагнар. – Разбойников мы повязали. Лошадь с повозкой ваши тут. Лекарю я заплатил – он вас ещё подлечит, пока не сможете сами встать.
– Хвала Элрику! – запричитал старик. – Я думал, уже на Сером острове лечу. Думал, всё. Сынок, как тебя зовут?
– Рагнар.
– Рагнар, сынок! – старик сглотнул. – Ты не думай, мы, дворфины, добра не забываем, чай не из дуба выструганы. Ты добрый парень. А добро – его хоть в море выкинь, оно к тебе вернётся! Пригожусь и я тебе. Молиться Элрику и Хррагу каждый вечер стану за тебя.
– Не помешает, – весело прорычал ящер. – Но теперь мы спешим. До встречи, господин!
Глядя вслед уходящим фигурам, начальник караула удивлённо поджал губу:
– Хорошо они банду Черепа отделали! Удача тебе, старик, что они мимо шли. Я б такого трухлявого пня спасать в лес не сунулся, – и солдат от души рассмеялся.
Лист 9
Когда мои твёрдые когти крошат камни, когда я лезу по скале вверх, к агатовому небу, когда ледник отдирает от меня куски мяса, я спрашиваю себя: а если они обманут? Что, если я выполню свою часть сделки, что, если пройду этот путь, не сдамся, одолею, но – получу лишь кривые усмешки богов? Куда мне идти тогда?
Иногда я гоню эти мысли. Я бьюсь головой в камень так сильно, что они вылетают прочь. Иногда мысли сопровождают меня, как стая нетопырей, истошно крича, заставляя сбиваться с тропы. Я хотел бы схватить их и сожрать.
Но, иногда, слава богам, что редко, я думаю о том, что отказ от сделки – не самое плохое. Хуже всего то, что меня запомнят вовсе не тем, кем я был. Взирая на мир с одного из Серых островов, я увижу, как возносят моё имя. И как милосердием топчут всю мою жизнь, сладко улыбаясь друг другу. Как кто-то вроде меня идёт моей ложной тропой, и, сломавшись, укоряется меня, обвиняет в своих заблуждениях. Пройдя свой путь до половины и остановленный волей богов, я предам всё, во что верил. Я вознесу вместо того, чтобы сбросить.
И тогда я рычу в чёрное ночное небо – яростно и тоскливо.
Лист 10
– Что ещё за лягушачьи бега? – недоумённо поинтересовался начальник конвоя. Седой эльф насмешливо прищурил левый глаз.