— Хорошо, поедем.
Галина как будто была не очень довольна тем, что он так быстро согласился. Староверов знал, что у многих людей есть этот недостаток: хочется утвердить свою волю в споре. Он мог бы подразнить ее, посопротивляться, но у него было такое доброе настроение, что весь мир казался голубым и розовым. Он подошел к Галине, поцеловал шею в том месте, где кончаются завитки волос, показывая полное свое согласие. Она сказала:
— На письменном столе лежит телеграмма. Извини, я думала, что-нибудь срочное, а тебя не было, и вскрыла.
Он взял телеграмму, прочитал и удивленно посмотрел на Галю.
Из министерства сообщали, что по просьбе индийского правительства туда направляется группа советских врачей. Староверову предлагали возглавить ее.
Он обвел комнату взглядом так, словно уже прощался с нею. И, странно, комната вдруг показалась жалкой, почти нищей, хотя до сих пор он отлично чувствовал себя в ней. Теперь он видел выцветшую клеевую краску на стенах, пятна и потеки на потолке, захватанные шторы на окнах, канцелярский дешевый стол вместо письменного, жалкое трехногое сооружение вместо обеденного стола, поцарапанное зеркало. Да, дешевое убежище для их любви! А не была ли и сама-то любовь такой же жалкой, дешевой?
Раньше ему казалось, что присутствие Галины освещало комнату особым светом: при ней все здесь становилось необыкновенным. Сейчас же и сама Галина, казалось, была вполне под стать комнате, сидя в этой жалко-упрямой позе, в ободранном кресле.
Надо было во что бы то ни стало стряхнуть с себя наваждение.
Он подошел к Галине, присел на подлокотник, нагнулся к ней, но она не подняла головы.
— Выходит, нам и в самом деле надо торопиться в Москву! — весело сказал он. — Там мы остановимся ровно на столько, сколько потребуется, чтобы зарегистрировать брак и получить визы. На этот раз я тебя не оставлю. Я теперь знаю, что с тобой я значительно умнее и сильнее.
Она опустила голову еще ниже и бесцельно перебирала бахрому скатерти.
Староверов прижал ее голову к себе, но Галина выскользнула из-под руки. Это было всего лишь мягкое скользящее движение, но Староверову показалось, что женщина сразу отдалилась от него, ее уже не догонишь.
— Зачем тебе ехать туда? — спросила она, не поднимая взгляда. — Ты мог бы отдохнуть. И потом, я думаю, в институте интереснее работать. Конечно, я не знаю твоей работы, — она старалась быть справедливой, — но в институте ты окружен почетом, уважением, а там станешь рядовым врачом, одним из многих.
Она держалась так, будто лишь рассуждала о его будущем. Она не протестовала, а советовала. О, Староверов знал, как эти милые женщины умеют советовать, когда им хочется настоять на своем. Они никогда не скажут: «Я хочу этого!» — нет, они постараются убедить, что сделать так, как они хотят, лучше для всех. Галина тоже хотела лишь убедить его. Она заговорила даже о том, что неизвестные болезни есть и у нас, надо ли ехать на поиски этих врагов человечества куда-то в другие страны?