«Такими только замки с магазинов сшибать, — недовольно подумал он. — Свернет человеку шею и не поморщится».
— «Переехали», — повторил Шеринг иронично. — Вас, между прочим, тоже.
— Да ну?
— Точно вам говорю. Просто вы толстокожий и пока не почувствовали… ничего. Скоро вы услышите хруст своих костей и, может быть, тогда наконец поймете, что это на вас рухнул кусок вашего прогнившего шпионского королевства.
Кремнев поднял руку и схватил Шеринга за ухо. Тот вскрикнул и сморщился от боли.
— Ты не с тем человеком митинг затеял, Моня, — со зловещей ласковостью проговорил Егор. — Я не либеральная слизь. И не покупной правозащитник. Я — правосторонник. При других обстоятельствах я бы сам тебя хлопнул и глазом не моргнул.
— Что же вам мешает сделать это прямо сейчас? — сипло проговорил Шеринг.
Несколько секунд Егор сверлил его взглядом, затем выпустил ухо и отвернулся.
— Считай это первым предупреждением, — мрачно изрек он.
Шеринг потер пальцами пылающее ухо и пообещал:
— Я это запомню. Будьте уверены. Кстати, не пора ли нам бросить машину? Она ведь ворованная, и ее уже наверняка ищут.
— Ты прав, — отозвался Кремнев. — Вываливайся.
— Что?
— Выкатывайся из машины. Дальше пойдем пешком.
От нагретого солнцем асфальта поднималось марево тугого жара. Они шагали по обочине: Кремнев с чудо-кейсом в руке, а чуть впереди — Шеринг в дорогом светлом костюме и белой шелковой рубашке.
Прямо по курсу, на горизонте, дрожали в расплавленной амальгаме воздуха контуры белокаменного городка. Шеринг выглядел измученным, Кремнев, напротив, шагал бодро и уверенно, словно успел хорошенько выспаться и пообедать, хотя не сделал ни первого, ни второго.
«Это просто черт знает что такое, — думал Шеринг, вяло передвигая ноги. — За три года они должны были поостыть. И напрочь забыть о моем существовании».
— Пошевеливай копытами! — прикрикнул сзади Кремнев.
Шеринг непроизвольно прибавил шагу.
«Я сейчас должен сидеть в прохладной комнате с пультом в руках и потягивать ледяной коктейль. А вместо этого тащусь по пустыне в компании какого-то неандертальца с рожей Бельмондо и замашками Рэмбо».
Шеринг тоскливо вздохнул. Пройдя еще несколько шагов, он взглянул на солнце, затем перевел взгляд на наручные часы.
— Уже половина двенадцатого, — сказал он сокрушенным голосом. — К вашему сведению, я должен был позавтракать еще час назад!
— А ты приучай организм к новому расписанию, — посоветовал Кремнев.
— К какому? — не понял Шеринг.
— К тюремному. В тюрьме в это время уже обедать будешь.
Шеринг помрачнел еще больше. Он прошел еще несколько шагов, затем оглянулся и обиженно заявил: