А еще Истребитель напомнил о Броме, профессоре Синцове, которого Хард прихватил для какой-то важной цели. Не зря же полковник тащит отца Златы и Лизы к Восточным рубежам! Нужно смотреть в оба, искать и найти ученого. Вернуть его Армаде, а не дать «карателям» воспользоваться знаниями профессора, бывавшего за Вратами.
Приближалась ночь на Ивана Купалу. Люди собирались компаниями и, разодетые в простые льняные или холщовые одежды, без всякого оружия и снаряжения шествовали в сторону Центрального пруда, окруженного зеленой зоной отдыха. Раскидистые ивы по берегам водоема склонялись в глубоком почтении над темной водой, множество кувшинок облепило прибрежную полосу пруда, в котором наблюдалось еле заметное течение – Исеть, питающая город, текла на восток, чтобы где-то далеко стать частью великой сибирской реки. Большое количество девушек, стекающихся к центру города, поразило Треша и вызвало ревность у Златы. Она то и дело щипала сталкера и показывала кулачок, когда он особо долго задерживал взгляд на молодых девчонках, бегущих по аллеям парка. Избранные, как и остальные горожане, приоделись во все легкое, не стесняющее движения, и присоединились к общей толпе. Народ веселился, запускал в воздух салюты, ленты, плел венки из трав и цветов, пил медовуху и квас. В специально отведенном месте разожгли ритуальные костры, люди до одури прыгали через них парами, кружились в хороводах, пели песни, танцевали и постоянно обнимались. В городе наступило время любви, покоя и радости, абсолютно несвойственное атмосфере Пади. Поэтому гости и глазели, открыв рты, недоумевая, как в такое трудное время можно так расслабляться и гулять. Но движимые любопытством, а также советом Пышмы, решили поучаствовать в торжествах. И тоже прыгали через пламя, держась за руки, носились босиком по воде и неистово целовались. Злата порхала как бабочка – она выглядела счастливой, считая, что попала в Рай, окунувшись вместе с любимым в негу праздника.
А когда окончательно стемнело, люди направились в местный лесопарк, чтобы продолжить торжества там и наблюдать ритуал рождения Огня – талисмана и защитника форта. Шелестов находился на своем боевом посту, вместе с подчиненными и Старейшинами следил за порядком и нес службу по периметру города, поэтому Пышма в одиночку руководил праздником.
Перерождение «искры» происходило в какой-то волшебной томительной обстановке. Люди плотным кольцом окружили место ритуала, сидели и стояли по склонам большой ложбины, внизу которой разожгли гигантский костер. Там же производил священные действия Пышма. В свободной хлопчатобумажной одежде с витым поясом, перетянувшим талию, он совсем не казался горбатым, и был похож на зороастрийского жреца. Призывая все силы природы служить человечеству, встать на защиту угнетенных и слабых, возродить веру в Огонь и Любовь, Старейшина положил «искру» в золотую чашу и опустил сосуд в пламя.