Громкие слова оратора, разносившиеся по округе, относились к истокам Мироздания, к космосу, дающему энергию Земле, к таинственной звезде, подарившей людям частичку себя. Речь шла об «искре», и Треш, наблюдавший за действом в обнимку со Златой, понял это. Почему-то раньше он думал, что все четыре святых артефакта являются порождением аномалий. Но происходящее сейчас на глазах нескольких тысяч человек заставило его заподозрить, что истоки могут крыться далеко за пределами Земли… Да и Армада настойчиво требовала, буквально притягивала эти реликвии к себе, выбрав следопыта исполнителем своего желания.
Видимо, совсем не речь жреца повлияла на процесс Перерождения, а произошла какая-то физическая или химическая реакция, но пламя священного костра оглушительно хлопнуло, выбросило ввысь гигантский язык огня, приобрело зеленый оттенок и… исчезло. Так быстро, будто невидимый пожарник вылил на костер чан воды. Угли вмиг остыли, и только красный свет от двух точек в куче золы, как пара глаз дракона из черной пещеры, изумлял взоры присутствующих. Народ загудел, многие стали раскачиваться, но все взялись за руки и закрыли глаза, подняв лица к ночному небу. В этот момент каждый из них загадывал желание.
Заранее предупрежденные Пышмой, Избранные должны были пожелать не что иное, как любовь своим сердцам, тепло душам и огонь делам. Что они и сделали, обнявшись и три раза крепко поцеловавшись. Затем жрец вынул из остывшего кострища два уголька, держа их в рукавицах из асбестовых волокон, показал народу оба новорожденных артефакта и под громкое приветствие людей опустил «искры» в два разных сосуда, поднесенные помощницей. Один артефакт он убрал в черный ящик, который женщина тут же укутала белой тканью, другой торжественно вручил Трешу со словами:
– Береги ее, люби ее, владей ею и используй только во благо! Да пребудет с тобой святой Огонь, несущий добрые силы и чистые мысли! Аминь.
Треш, преклонив голову, дрожащими руками принял дар, не в состоянии смахнуть набежавшую слезу. Невероятной тяжести груз навалился на плечи, но в голове стало чисто и ясно, будто из нее выскребли все плохое. Он зашатался, но поддерживаемый под локоть Пышмой, пришел в себя, расправил плечи, приободрился, кивнул и низко поклонился людям форта.
Послышались многочисленные возгласы одобрения и дружные аплодисменты. На этом ритуал и закончился, по зову Старейшины народ разбился на пары, люди побежали проводить омовение и праздновать до рассвета.
И только бойцы «Альфы», распределенные по секторам форта и рьяно стерегущие покой поселенцев, не видели ритуала и продолжали нести службу.