Это доверие все еще давало Чероки право на суверенитет в пределах резервации, так что, как только мы пересекли границу, находились под контролем племени, а не государства.
Я ожидала, что часть земли, доверенная людям, где те живут, будет отличаться. И я оказалась права.
Отель, казино, музей и другие достопримечательности были прилизаны и сделаны для туристов, посещающих Восточное племя Чероки. Даже некоторые люди были одеты в старомодные индейские наряды. А вот в жилом районе такого не было.
И чем дальше мы отъезжали от туристической зоны, тем яснее выражался экономический спад, и от этого мне было больно. Я гадала, как бы изменилась моя жизнь, вырасти я здесь, а не на военных базах, которые сменял мой отец.
Гретхен осматривалась широко открытыми глазами. Когда она увидела двух темноволосых девочек, играющих во дворе, я знала, что она, как и я, вспомнила нас.
Несмотря на мое желание узнать больше о наших корнях, то, что мы ищем, не записано в хрониках племени.
Однако я не могла просто стучать в двери и спрашивать каждого, знал ли кто, что моя мать потомок Аникутани. Может даже никто из местных не вспомнит маму, которая с тетей Брендой больше тридцати лет назад уехали отсюда.
Прежде чем мы успели проехать первую половину жилого квартала, нас остановил седовласый офицер.
— Я поговорю, — сказала я, опуская окно.
— Заблудились? — спросил офицер.
— Osiyo, — произнесла я одно из трех слов, которые знала на языке Чероки. — Нет, не заблудились. Моя мать здесь жила, и я, э-э-э, пытаюсь найти тех, кто мог ее знать.
Офицер кинул на меня измученный взгляд, очевидно, приветствие на языке Чероки ни как не расположило его ко мне.
— Здесь живет свыше десяти тысяч людей. Вы хотя бы знаете, на какой улице она жила?
— Нет, — смущенно ответила я. Почему я никогда ее об этом не спрашивала?
Судя по его выражению, он этого ожидал.
— Как на счет, из какого она клана? Их тут семь.
Я помолчала. Мама всегда повторяла, что мы из синего клана, но если демон был прав, мы к нему не относимся. Но все же, предки мамы должны были обратиться к синему клану, чтобы им помогли скрыться, так может начать разговор с ними?
Я еще раз посмотрела на офицера. На его лице было столько морщин, а кожа совсем обветренная, темных волос практически не осталось, все они были седыми.
Он достаточно стар, чтобы помнить мою маму. Даже если он ее не знал, то может, знает того, кто мог быть нам полезен. Конечно, напрямую заявить ему, зачем мы приехали полное сумасшествие, но я ведь могу замять это, так?
— Я лишь знаю, что моя мама произошла из клана Аникутани, — сказала я, призывая вампирский гипноз. — Я хотела бы знать так ли это. Можете ли вы отвести меня к тому, кто может знать про Аникутани и их потомков, которые могли унаследовать их магию.