Сандр эти правила знал. С этой частью его памяти все было в порядке. Он лишь не мог вспомнить, отчего эти правила почитались столь важными.
Сунув в рот последний кусок, Дейд поднялся, все еще жуя.
– Поторопимся, ребята. Лошади, что я арендовал, должны быть уже здесь.
Впрочем, у Дедала был собственный конь – норовистый и игривый вороной жеребец, естественно, именуемый Икаром.
Лошадь же Сандра, гнедой мерин, в сущности, ему не принадлежала – в привычном смысле слова. Просто никто не позарился на эту клячу, поэтому Сандр отвязал ее от коновязи возле военного госпиталя в тот самый день, когда решил отправиться домой. Отвязал, сел на него и уехал.
У этого флегматичного животного вовсе не было имени. Он дышал, он жевал, он подчинялся командам седока. Этого для Сандра было вполне достаточно.
Сандр не стал есть – впрочем, никто из присутствующих не усмотрел в этом ничего необычного. Лошадь его накормлена – и это главное. И хотя они с конем въехали в Лондон лишь накануне вечером, они снова в дороге, хоть солнце еще не достигло зенита. Конь, впрочем, успел отдохнуть, так что Лисандру было не на что пенять.
Чтобы жаловаться, нужно говорить – и не просто говорить, а еще и браниться.
Сандр почти разучился делать как первое, так и второе.
В столовую вихрем ворвалась миссис Филпотт:
– Они здесь, миссус! Они дома!
По мере того как они приближались к центру города, окрестные дома делались все выше и выше. Лачуги сменились добротными высокими строениями, а редкие всадники уступили место конным экипажам. Воздух наполнился людским гомоном и прочими звуками, привычными для города.
Город… Эрон предпочел бы вовсе не показываться в Лондоне. Однако обеих мисс Уортингтон во что бы то ни стало нужно было сюда доставить. Сгорбившись в седле, он натянул видавшую виды шляпу Хейстингза на самые уши и вознес безмолвную молитву, уповая на милость фортуны. Вот она, обитель самых горьких печалей его юности. Вот оно, трепещущее сердце Общества… даже того хуже. Будущему наследнику, чье состояние маячит в необозримом будущем, легче легкого найти здесь приключения, притом самые что ни на есть печальные.
Увы, так с ним и случилось в свое время. И теперь прошлое висело на нем, словно мельничный жернов, привязанный к шее.
«Проводи домой юных леди и убирайся восвояси!»
И все же он продолжал ломать голову над загадкой по имени Электра Уортингтон.
За долгие годы лишений и испытаний Эрон приучился не судить о людях по их наружности. И вообще не выносить поверхностных суждений. Он начал постигать эту науку в юности, полной горьких ошибок и заблуждений, а позднее совершенствовался в ней, когда не покладая рук выковывал свой характер и восстанавливал утраченную честь.