Он прекрасно помнил все происшедшее, разумеется. Вот только чувства и эмоции, вызванные этими событиями, утекали стремительно, словно вода или песок сквозь пальцы.
Сандр ни слова не произнес, он вообще не издал ни звука – однако глаза всех присутствующих мгновенно устремились на него. На него смотрели все. Родители – сонно и отчасти мечтательно, а младшая сестренка Аталанта – с живым любопытством. В ее глазах застыл невысказанный вопрос. Даже его новоиспеченная невестка Миранда глядела испытующе.
«Не трудитесь, – хотел он сказать им всем. – Вы ничего не обнаружите. Ибо я лишь тень, пустая оболочка, поношенное платье, внутри которого ничего нет…»
Разумеется, он ни слова не произнес. Как, впрочем, и обычно. Но тем не менее все искренне полагали, будто ему стало куда лучше – ведь он почти перестал ночами заходиться в крике…
Ночные кошмары наутро совершенно забывались. Сандр даже не помнил, отчего кричал – лишь порой смутно припоминал ощущение головокружительного падения в какую-то бездну. До сих пор иногда он просыпался от этого ощущения.
Ему отчаянно недоставало Электры. Ее обостренная внимательность и бодрая напористость словно восполняли его угасшие чувства. А ее искреннее, но молчаливое сострадание избавляло его от надобности притворяться человеком… братом… сыном. В обществе своей неугомонной сестрицы он просто делал все, как она велит – не думая, не рассуждая. В присутствии Электры ему можно было не утруждать голову, так напоминающую теперь запыленный чердак…
Увы, оказалось, что Электра не столь разумна, как он полагал. Выходило, что он помог ей совершить нечто, по мнению Дедала и остальных – впрочем, в основном Дейда, – странное, опасное и вообще ужасное…
Сандр знал: то, что они с Электрой сделали, – неправильно. Увы, не мог осознать, почему именно.
Миранда, казалось, была обеспокоена более остальных. Ничего странного: она лишь недавно влилась в семью и поэтому все еще была относительно нормальна. Кас, похоже, был более удручен перспективой оставить молодую жену в ее деликатном положении, нежели спасением Электры. Орион же выглядел так, словно размышлял над проблемой радиальной симметрии у морских ежей или о чем-то в этом роде. Сандр понимал, что вечная рассеянность Ориона не имеет ничего общего с его собственным ледяным безмолвием. Орион обладал вполне здравым, притом совершенно блестящим умом – и этот ум был занят материями куда более значимыми, нежели какая-то беглая сестрица.
Малышка Атти, сощурив зеленые глаза, испытующе смотрела на Сандра. В свои тринадцать лет Аталанта, худенькая и подвижная, казалось, была сотворена из одних веснушек да железной силы воли впридачу. Сандр подумал вдруг, что из всех домашних именно Атти лучше всех понимает его… Ведь Атти тоже сломлена – правда, по-иному. Она представления не имела о понятиях добра и зла, царящих вне этих стен, – впрочем, если и знала об этом, то предпочитала их игнорировать.