Диалоги снаружи и внутри (Антология) - страница 42
Шепчет он, ни о чем не моля,
даже если б молитва сбылась.
Это время текло наяву
По гремящему желобу жалоб,
Это в каждой былинке – живу!
Но и в каждом комарике – жало.
Да откуда ж на свет, как на тень,
И повывелись эти уродцы?
О, земля, твою жадную стернь
Лишь питали печалей колодцы.
Но пространства пузырь – альвеолой
Вдруг расширился, чтоб не укрыться
Было в этой омытости голой,
В эту временность не водвориться;
Чтоб, земли под ногами не чуя,
Не ища оправданий еще,
Знал: в свободном пространстве лечу я —
Упоительно небом прощен.
«Казалось, уже ни за что и…»
Казалось, уже ни за что и
Не стронуть громаду, а вот —
Подмыты пласты и устои,
И толщь ледяная плывет.
Ломая края, середины
Оковную мощь сотряся,
Подобьем судьбы или льдины? —
Она распадается. Вся.
Свидетель безумья такого,
Поймешь ли, что ты не во сне,
И лучше томиться в оковах,
Чем грезить и петь о весне.
Но ворон, как мельник, смеется!
Чернеют круги на воде.
И полною грудью поется,
Уж как никогда и нигде.
Шорох тайн абажура
Виктор Цеберябов. г. Братск, Иркутская обл
Родился в 1950 году на Алтае; закончил художественно-графический факультет Омского пединститута. В 2003 году начал писать стихи.
Публикации: журнал «Сибирь» 2008 г., журнал «Северо-Муйские огни» – 10 номеров 2009–2014 гг., проза и стихи, городские альманахи.
© Цеберябов В., 2015
«Возьмите Это, даже если светом…»
Возьмите Это, даже если светом
залиты все доступные места
и переходы – вы возьмите Это —
не всяк об Этом может и мечтать.
О том, что можно ровно посредине
волне в досаду развернуть ковчег;
и, если где-то вход загородили
и возвестили: «Не открыть ничем!», —
плевать на вход, на выход и на бреши,
на реквием, летящий в пустоту;
на озарение, которое разрежет
реальность на две: эту и вон ту,
полет которой даже с махаоном
сравнить, – наверно, просто насмешить;
но если слиться с качкою вагонной
и взвесить состояние души —
возьмите Это, даже если спеты
нет, нет, не все, но важные слова.
Коль словом трудно обозначить Это —
всего верней на версты уповать…
«Богатой данью даль манила…»
Богатой данью даль манила,
и ветерок шептал о том,
что ни пейзаж, увы, унылый,
ни дня режим, увы, пустой;
ни диалог дождя и листьев
о том, что лучше – высь иль ниц,
ни даже речки берег мглистый,
ни этот приговор зарниц;
ни жар пшеницы переспелой,
ни звезды, что слезой блестят,
ни те глаза, что смотрят смело, —
не смогут удержать. Хотя…
А ветерок резвился ланью
и замирал у горных круч —
да в небо тучам на закланье
был послан дня последний луч.
«В прибоях радости возмездьем…»
В прибоях радости возмездьем
за униженья торжество
обиды убегают вон