— Ты это… И вправду подстрелил генерала Мэнсфилда при Энтитеме? — толстяк смущенно пригладил свои жиденькие волосы рукавом, и нахлобучил шляпу на голову, по самые брови.
— Ты веришь, всему, что рассказал полковник? — я усмехнулся и покачал головой.
— А ты веришь? — Шеймус подозрительно прищурился.
— Ни одному слову, — сказал я.
Ирландец тихонько выдохнул, и свесился через перила, вглядываясь в мутную желтую воду.
— Во Фри-Сити ты можешь услышать обо мне еще много разного, — пробормотал он. — Хочу тебя, однако, заверить, что я не участвовал в резне при Волчьем ручье…
У меня внутри мгновенно все словно льдом покрылось, а волосы на голове встали дыбом! У Волчьего ручья была большая зимняя стоянка шайенов!
— Какая резня? — прошептал я, стараясь сохранять самообладание. — Я об этом ничего не слышал.
— Еще услышишь, — пообещал Шеймус. — Знай одно, меня тогда не было с генералом Кастером!
— Какая резня? — повторил я, чувствуя, что готов сорваться в любой момент. — Меня совершенно не волнует, был ты с Кастером или нет!
Мистер Конноли хмыкнул.
— Прошлой зимой армия напала на лагерь шайенов, — ответил он за Шеймуса. — В лагере не было воинов, только женщины и дети. Говорят, что военные перебили их всех.
Шеймус обернулся, лицо у него было мрачное, а изо рта невыносимо смердело перегаром.
— Они сначала накрыли стоянку огнем артиллерии, а потом устроили кавалерийскую атаку, — сказал он. — Кастер не знал, что в лагере нет воинов, они как раз ушли накануне…
Дневной свет разом померк у меня в глазах. Дыхание стало частым, а кровь загремела в ушах как паровые молоты.
Волчий ручей был мне знаком до последнего камушка, до последней веточки! Я мог представить его себе в мельчайших подробностях даже спустя много лет!
Представить разоренный лагерь, заваленный трупами, и с замерзающими на морозе лужами крови, мне тоже не представляло особого труда!
— Армия одновременно ударила по лагерям команчей, сиу, апачей, кайова и чероки, — сказал Шеймус. — Во всех лагерях были только женщины и дети…
Новая волна черного ужаса нахлынула на меня, заполняя собою каждую кость и каждую мышцу в моем теле.
Я задрожал, и вцепился в деревянные перила с такой силой, что ограждение затрещало.
— И вы надеетесь теперь заключить с индейцами мир? — пробормотал я.
— Ни на что мы не надеемся, — вздохнул Шеймус. — Знай только одно, я в этом не участвовал!
— Зато во Фри-Сити ты наверняка встретишь многих из тех, кто приложил к этому руку! — сказал мистер Конноли, сжимая мое плечо. — Сброд со всех пограничных территорий собрался в этом городишке.