– Понятно, – вздохнула Лариса и приготовилась ждать дальше. Минуг через двадцать вышли трое парней, за ними еще двое. «Где же мой-то? Куда они его дели? Пойду, узнаю, может уже пустят меня. А то разойдутся, закроются, и все тогда…»
В это время снова открылась дверь, и Лариса, наконец, увидела своего сына. «Слава Богу»!
Она подбежала к нему:
– Саш, почему так долго? Я уже извелась вся.
– Мама? – обрадованно удивился Саша. – Как ты здесь оказалась? Что ты здесь делаешь?
– Тебя жду! Ясное дело, кого же еще! Дома бабушка с ума сходит. Думает, что ты уже в казарме. Сашуля, сядь на скамейку и жди меня. Я пойду, поговорю с ними.
Может, удастся упросить их оставить тебя при штабе каком-нибудь, ты ведь компьютер знаешь…
– Мам, погоди… я точно не понял, но похоже, что меня не приняли…
– Что? Что значит – не приняли?
– Я так понял, что меня не берут в армию.
– Почему?!
– Что-то не так. В смысле здоровья.
– Саша, Сашенька, – лихорадочно проговорила Лариса. – Сиди тут, никуда не уходи. Я сейчас все узнаю.
* * *
Через полчаса Лариса с ликующими глазами стремительно пронеслась мимо охранника к выходу, прижимая к уху мобильный телефон.
– Алло, мам! Это я! Ну, что делать, вот только сейчас. Да рядом он, рядом! Слушай мама! У Сашки порок сердца, и его не взяли! Алло! Слышишь меня? Я говорю, у него порок сердца! Да! Что – ужасно? Мама, что «ужасно»?! Его в армию не взяли, ты понимаешь? А ты говоришь – ужасно! Нет, вообще не возьмут! С пороком сердца в армию не берут!
В метро Лариса и Саша сели на освободившиеся места напротив друг друга. Лариса рассматривала сына. Да, бледный, одутловатый. Круги под глазами. Теперь понятно – порок сердца. А эти-то, врачи в поликлинике – тоже мне, врачи! «Годен к службе, здоров»! У человека порок сердца, а они пишут – здоров!
Дома бабка встретила их уже с открытой дверью. Дрожащими руками она обняла внука, «миленький мой, маленький мой, Сашок мой…».
– Ну, что ты ба, все нормально, ба…
– Да, да, все, не буду, – старуха вытерла глаза платком. – Ну, расскажите же скорей, я тут с ума схожу от волнения.
– Представляешь, врачи в медкомиссии военкомата сами его забраковали! Это вообще редкий случай! Я и не просила ни о чем, только зашла, а врач мне говорит: – Вы мать Рябцова? У вашего сына серьезный порок сердца… Как же он сказал? И не выговоришь. Сейчас, подожди, тут мне выписку дали – вот, «стеноз митрального клапана первой степени». И говорит, вам надо его тщательно обследовать, потому что, возможно, в дальнейшем ему понадобится операция. И еще он удивился, неужели вам никогда не говорили об этом? А я ему отвечаю, ни в роддоме, ни в поликлинике – нигде. Я впервые от вас это слышу! Я врачам всю жизнь твердила, что Саша больной, слабый, всегда очень тяжело все болезни переносит. А мне говорили – мамаша, хватит опекать сыночка, он здоровый, взрослый парень. Его у меня всю жизнь от физкультуры освобождали – болел постоянно, бегать не мог, задыхался. А они мне – пусть закаляется! Когда в одиннадцатом классе диспансеризацию проходили для армии, я и врачам, и классной руководительнице говорила – больной он, проверьте его как следует. А они написали – здоров. Мне учительница сказала – в армии послужит, про все свои хвори забудет, перестанет цепляться за вашу юбку. Вот, я этому врачу все так и рассказала. А он говорит – да, я вижу, в его истории никаких отметок по части кардиологии. Вы в какой поликлинике наблюдались? Мы, говорит, свяжемся с ними. А я стою и прямо уйти не могу, все боюсь поверить счастью, что Сашку в армию не возьмут. А вы не ошиблись, спрашиваю. У него, правда, порок сердца? Он так удивился, да, конечно, говорит, я все написал тут. Спасибо вам большое, говорю. А он мне – нашли, за что благодарить, говорит. Обратитесь к хорошему кардиологу и лечите своего сына. И вот я вышла оттуда, Сашка меня на крыльце – на ступеньках, ждет, прохаживается. Я говорю, сыночек, поехали домой. Никакой армии. У тебя сердце больное! А он такой голодный был. С утра ведь не ел ничего, мы ему тоже булку с маком купили, – я-то уже съела – и соку он выпил. Ну вот. Устал, конечно. Но зато такое дело! Все, Сашка, теперь в институт будешь поступать спокойно. Ты есть-то сейчас будешь? Или поспишь? Ну, иди, поспи часок, а потом пообедаешь.