Продавщица опоздала на роковых десять секунд.
– Не подошел?! – с изумлением спросила она. – Я была уверена…
– Да дело не в этом… очень подошел, великолепно сидит и вообще…
– Денег нет? Хотите, я вам его отложу? – продавщица боролась, как могла.
– Нет, спасибо. Дело даже не в деньгах. Я должна подумать…
– Но он один! Вдруг вы надумаете, а он уйдет!
– Значит, не судьба. Будет что-то еще. Спасибо вам большое!
– Да не за что. Заходите почаще!
– Обязательно!
* * *
Милена сидела за компьютером и выполняла свою часть срочного задания. Ей нужно было управиться до пол-четвертого, а уже было около двух. Милена сосредоточенно вбивала цифры в таблицу, стараясь не напутать и не допустить ошибки в расчетах, потому что времени на проверку данных практически не оставалось. Подытоживая проделанный анализ и формулируя вывод, Милена поймала себя на мысли «а все-таки он классный». Хотя эта мысль никоим образом не вписывалась в контекст задания, она не показалась ей странной и непонятной, и не вызвала никаких недоуменных вопросов. Милена хорошо знала, из какого тихого омута прозвучал этот невинный голосок. «Да, он в принципе очень хороший. Но мне он не нужен», – она категорически пресекла на корню попытку неуместной сейчас темы. Голос послушно замолк, но лишь для того, чтобы выбрать более подходящий момент.
Нельзя сказать, что вечер пятницы Милена провела плохо. Да и следующий день по всем параметрам мог быть отнесен к числу удачных. Но совершенно неожиданно, в какой-то самый неподходящий момент, – кажется, в кино, – без всякой связи с сюжетом фильма, в голове Милены вдруг возник образ костюма. Он быстро мелькнул – и исчез. Но очевидно, не вернулся в подкорку, а остался где-то на небольшой глубине, потому что через какое-то время возник снова. Это повторилось еще несколько раз, но Милена сделала вид, что ничего не замечает. Поздним вечером, когда Милена уютно устроившись на диване рядом с тарелочкой винограда, предвкушала, как она сейчас будет читать детективновампирский роман, картинка явилась вновь и осмелела настолько, что стала задерживаться и буквально маячить перед глазами.
– Что происходит? – возмущенно спросила Милена, и даже самый искушенный последователь Станиславского не распознал бы сейчас, искреннее это возмущение или деланное.
– Ничего, – ответил ей тот, кому этот вопрос был адресован – собственный внутренний голос. – Абсолютно ничего не происходит. Просто ты не можешь забыть тот костюмчик.
– Да я и не думаю о нем совсем.
– Не думаешь. Но помнишь.
– Даже если так, то что?
– Ничего.