– Асенька, я не думаю, что Валя ему сказал. Он мог узнать от кого угодно. Ведь все, кроме Вали, продолжали считать его другом. И очевидно, никто и подумать не мог, что именно этому человеку нельзя доверять.
– И кто же был этим доносчиком? Это так и осталось тайной?
– Оставалось до сих пор.
– И так и останется?
Зоя Артемьевна, помолчала, покашляла, прочищая горло.
– Это зависит от нас с тобой.
– Что?!! Ты хочешь сказать, что в этих письмах…
– Да. Именно в этих письмах.
– Покажи! Я хочу узнать!
– Прочти вот это.
– «Ивану Свинцову». А кто такой Иван Свинцов?
– Ваня? Он тоже из нашей компании, Валин однокурсник. Вернулся с фронта без ноги и без руки. Он потом женился, на работу устроился, но… прожил всего лет шесть. Это письмо Валя ему написал из лагеря.
– Понятно. Сейчас почитаю, – Ася углубилась в чтение.
Через несколько минут она подняла голову.
– Теть Зой. А у вас, когда вы учились, была ксенофобия?
– У нас не было никакой ксенофобии. Валька, Иван, Петя Матецкий – русские, но у нас полкласса было евреев, много украинцев, да мы никогда об этом не говорили. И в институте тоже. Во время войны – да, уже стали ощущаться такие настроения. А в послевоенное время – еще сильнее, особенно антисемитизм. А что? Почему ты спросила?
– Скажи, этот доносчик был другой национальности?
– Откуда ты это взяла?!
– А вот здесь Валя пишет, что он стал ксенофобом. – Ася! Прочитай еще раз! Внимательно! Прочитай это место вслух.
– «Я теперь понял, что значит слово ксенофобия. Это греческое слово. Ксен – этот корень означает чужой, чужак. Фоб – понятно, что означает. Но для меня чужой – это не инородец, а тот, кто предал, изменил, соврал. Если человек глядел мне в глаза и притворялся другом, а сам в это время предавал, то для меня он стал чужой. И по отношению к нему я – ксенофоб».
– Ну, что?
– Теть Зой, да. Я, конечно, была неправа. Тут совершенно не о ксенофобии в привычном смысле идет речь. Он пишет о предательстве. Это ясно. Но… и что это нам дает? Я пока не врубаюсь.
– Не врубаешься, значит? Ну ладно. Пойдем дальше. Доведем до конца наше расследование.
– Теть Зой, я правильно понимаю, что в бумагах, которые мы с тобой нашли, содержится ответ на вопрос, кто предатель?
– Ты правильно понимаешь.
– И это указано в письмах Вали Поливанова?
– Да. Но не прямо. Не забывай, что вся лагерная почта проходила тщательную цензуру. И все, что могло вызвать подозрение или иметь двойной смысл, изымалось и уничтожалось. Поэтому писать надо было так, чтобы не привлечь внимания цензора, но чтоб свои поняли. Эзоповым языком.