А Николай говорит – никуда сегодня не поедешь, куда же я тебя на ночь глядя отпущу! И автобусов нет, и на попутку неизвестно к кому не сядешь. Переночуешь у деда Мити. А завтра днем я тебя провожу. Ну я согласилась, конечно. Честно скажу, что мне так уезжать не хотелось, что если б он сказал – давай– ка собирайся, пора домой, я бы сама попросилась еще хоть денек у деда Мити пожить.
* * *
– Спать будешь на террасе. Не замерзнешь?
– Что вы, дед-Митя! Конечно, нет. Здесь так тепло!
– Ну, ночью-то попрохладней будет, вот одеялко лишнее, если что.
– Спасибо, дед-Митя, не беспокойтесь, все замечательно!
– Ну и хорошо. Отдыхай. А ты где будешь? – обратился он к Николаю.
– Я – там, – Николай махнул рукой в сторону сарая.
– Ну ладно, Коль. Утречком тогда еще мне поможешь. А сейчас, пойду, может, посплю пару часов.
Вера лежала на узкой железной кровати, и стук сердца мешал ей вслушиваться в темноту. Листья шелестят под ветром, касаясь друг друга. Звук такой, как будто они говорят все разом, но только шепотом. Вдруг какое-то щелканье, фырканье, урчание. Волны непонятных шорохов, похожих на замедленные взмахи крыльев. Легкий треск ветки под отяжелевшей во сне птицей. Тихие, почти неслышные шаги под окном. Дверь не заперта. Николай присел на край кровати.
– Не спишь?
– Не сплю.
– Почему?
– Не спится.
– Ты когда-нибудь ночевала на сеновале?
– Нет, никогда.
– Так в чем же дело? Почему ты еще здесь?
– Одеяло брать?
– Не надо, там есть.
* * *
Они лежали рядом, касаясь и не касаясь друг друга, словно их разделяла полоска в одну сухую травинку. Сквозь крохотное окошко был виден черно-синий квадратик августовского неба, усыпанный звездами.
– Боже мой, как красиво!
– Да, очень красиво.
– Слышишь? Слышишь?
– Что?
– Поезд проехал. Мог бы меня увозить сейчас в Москву.
– Нет. Это дальний поезд. Электрички по ночам не ходят. Так что не торопись.
– Что ты! Я даже думать не могу о том, что я вернусь…
– Я тоже.
Они помолчали.
– Николай!
– Да?
– Неужели это на самом деле сейчас с нами происходит? Мы лежим тут с тобой, и это не сон?
– Это совсем не сон. Сна ни в одном глазу.
– Ну, Николай, я же серьезно!
– Я тоже серьезно. Знаешь, потом, когда-нибудь, а может уже завтра, мы будем думать, что это нам приснилось. А сейчас мы знаем точно, что это явь.
– И что же делать, чтобы это не превратилось в сон?
Николай приподнялся на локте и склонился над Верой. Она обняла его за шею и притянула к себе.
– Поцелуй меня, – беззвучно шепнула она.
Никогда еще Вера так не ощущала вкус поцелуев, и наверно, не ощутит ни с кем. Она поняла, почему говорят «сладко целует», ей было сладко, сладостно, она никак не могла насытиться его мягким, сильным и упругим ртом, который то легонько касался ее губ, заставляя их раскрываться ему навстречу, то властно вбирал их в себя, словно вытягивая из них сок, и это тоже было сладко до боли, но он смягчал эту боль, проводя по ним языком, увлажняя, вновь наполняя соком и готовя к новому поцелую.