5
– Какой у меня сегодня вид, Лидди? – спросила Батшеба, в последний раз оправляя платье перед зеркалом.
– Замечательный! Давно такого не было. Да, сейчас я вам скажу, когда у вас был такой же вид: это было в тот вечер, тому уж года полтора, когда вы налетели на нас как буря и разбранили за то, что мы судачили про вас и про мистера Троя.
– Наверное, все подумают, что я решила обворожить мистера Болдвуда, – прошептала Батшеба. – Во всяком случае, будут об этом толковать. Нельзя ли немного пригладить мои волосы? Ужасно не хочется мне идти… но боюсь, он будет в отчаянии, если я не приду.
– Что ни говорите, мэм, а уж скромней не нарядишься, разве что в мешковину. У вас потому такой замечательный вид, что вы ужас как волнуетесь.
– Не знаю, что со мной творится: то на меня нападет тоска, то вдруг становится безумно весело. Хотелось бы мне всегда жить одной, как прожила я уже больше года, ни на что не надеяться, ничего не бояться, ничему не радоваться и не тужить.
– А вдруг мистер Болдвуд предложит вам… вдруг предложит бежать с ним – что вы ответите, мэм?
– Перестань, Лидди! – оборвала ее Батшеба. – Я не потерплю таких шуток! Слышишь?
– Прошу прощения, мэм! Мы, женщины, такой вздорный народ… сорвалось с языка… Но больше не буду.
– Еще много лет не может быть и речи о моем замужестве. А если я когда-нибудь и выйду замуж, то у меня будут на то свои причины, совсем не те, какие приписываешь мне ты и все остальные. А теперь подай мне плащ, пора отправляться.
6
– Оук, – проговорил Болдвуд, – пока вы еще не ушли, я хочу сказать вам, о чем я размышлял последнее время, это насчет нашего с вами соглашения о вашем участии в доходах фермы. Ваша доля прибыли невелика, даже совсем незначительна, если принять во внимание, как мало я теперь вникаю в хозяйство и как много времени и внимания уделяете ему вы. Так вот, теперь, когда жизнь как будто мне улыбается, я хочу это отметить и увеличить вашу долю. Я составлю новый договор, который будет, по-моему, более справедливым, – сейчас не время об этом говорить, мы все обсудим с вами на досуге. Я решил совершенно отстраниться от управления фермой и буду только значиться участником в этом деле, а вы все возьмете на себя. А потом, если я женюсь на ней… а я надеюсь… я чувствую, что это будет… тогда…
– Зря вы говорите об этом, сэр, – живо остановил его Оук. – Мы не знаем, что еще нас ждет. Мало ли что может с нами стрястись. Как говорится, можно поскользнуться на каждом шагу… И я советую вам… вы уж меня извините… не слишком-то на это рассчитывать.
– Знаю, знаю. Но мне потому захотелось увеличить вашу долю, что я ближе узнал вас. Оук, я, кажется, разгадал вашу тайну: ваше чувство к ней посерьезнее, чем уважение управителя к хозяйке. Но вы вели себя как настоящий мужчина, и я в некотором роде ваш счастливый соперник… и отчасти обязан вам своим счастьем… так вот мне хотелось бы показать вам, что я высоко ценю вашу преданность и знаю, чего вам стоило от нее отказаться.