Саню вновь брали за руки, толкали.
— Убери руки! — крикнул Саня, и чувствовалось, он теряет терпение.
— Бандитская ваша улица, — сказал армянин, имя которого кто-то назвал: Сурен.
— На нашей улице еще никогда не было убийства, — тяжело дыша, ответил Саня.
Слава и Илья с Алешкой подскочили с двух сторон.
— Он вас обидел? — сказал Илья, вплотную придвинувшись к Сурену. — За товарища вступились?.. Саня капал на него?.. Ах, дрались по уговору! В чем же дело? Где логика?
Эти слова Ильи, особенно выражение «где логика?», почему-то подействовали на Сурена, и он, несколько опешив, сказал:
— Нельзя кастетом бить.
— А есть доказательства? Вы видели кастет?.. Доказательств никаких. Значит, не может быть и речи о возмездии, — тотчас с энергией ответил Илья. И вновь его слова странным образом показались Сурену убедительными. Это были непривычные для улицы слова. Из какого-то другого лексикона. И Сурен смирился.
— Пошли, ребята, — сказал он. — До-ка-зательств нет. Будем считать — ошибка.
Пришлая ватага помялась, помялась и гуськом потянулась к углу улицы.
Вова вздохнул. Что-то эта сцена подсказала ему. Что Саня — бесстрашный человек? Это он знал, но все же… Что хорошо не быть одному, иметь братьев, друзей. Что и слова могут иметь силу. И еще что-то. И всего его, от головы до ног, объяла радость, но вместе с тем и чувство острой, подчас опасной многозначности да и зыбкости жизни.
— А ты, Илья, дипломат, — сказал Слава Бельский.
Воскресный день кончился. И месяц в небе пропал, закатился. Братья вошли во двор. Они были здесь одни.
— Не хочу я уезжать, — вдруг сказал Илья. — Ну, не могу…
— Я знаю, почему не можешь, — сказал Саня. Он еще раньше кое-что слышал от матери, а сегодня — от Вовки. — А ты укради эту гимназистку. Русанов взял с собой в экспедицию на Шпицберген, а потом на Новую Землю свою невесту Жюльетту Жан. Француженку. Она была очень красивая. И училась в университете. В Париже.
Илья посмотрел на него. Даже в темноте видно было, как внимательно Илья посмотрел. И затем угрюмо, как бы обиженно повторил:
— Жюльетта Жан! На Шпицберген!
1
На столе у Ильи стопой лежали «Нормальная анатомия», «Неорганическая химия», «Органическая химия» и еще кое-какие книги, не медицинские. Он с утра погрузился в чтение.
— Хорошо учиться в университете. Можно и на занятия не ходить, — сказал Санька. — Не то что в приходской школе или реальном училище. А тебя не выгонят, Илья?
Мать, услышав эти слова, сказала:
— Погубит тебя твоя барышня, Илюша. Езжал бы ты…
Что ж, если это погибель — пусть так.