— Выглядишь получше.
— И чувствую себя также, — добавила оборотница.
— Давай посмотрим нашу бедную руку, — мужчина присел на табурет. — Пробуем шевелить пальчиками.
Полина чувствовала потоки тепла, исходящие от ладоней мага. А рука болела, словно её пилили тупой пилой, но работала. Врач довольно кивнул:
— Что ж, неплохо. Работоспособность восстановится со временем, но и к боли придётся привыкать. Периодически рука будет болеть.
— Спасибо.
— Отдыхай, — и целитель вышел.
Волчица осталась одна. Из коридора доносились тихие голоса, даже смешки и ещё много разных звуков, говорящих о том, что за стеной люди заняты делом. Тишина на этом фоне не казалась гнетущей, а, наоборот, приятной, наводящей на размышления. Женщина постепенно вспоминала, что случилось. Как Стах орал на целителей, как она осталась одна на белом длинном столе, как болели кусочки костей, как рвался каждый нерв. И чей-то шёпот:
— Калека.
Вот тогда она, наверное, осознала, что натворила. Что, слепо надеясь на регенерацию как в первый раз, не подумала о серебре, убийственном для оборотней. Что осознанно сама себя превратила в безрукого инвалида. А потом в операционную вошёл тот самый маг, улыбнулся:
— Всё починим, веришь?
И Полина поверила.
Потом долгие часы боли, сменяющиеся короткими передышками сна. И рой жужжащих мыслей в голове обо всём и ни о чём. Лишь сегодня утром стало тихо и спокойно. Женщина лежала, не двигаясь и закрыв глаза. Знакомая медсестра заглянула, шепнула в гилайон:
— Спит… Есть улучшение… Вам лучше спросить у врача.
Вечером пришёл Стах, непривычно серьёзный и хмурый.
— Привет!
Полина, не будь то оборотень, после того, как кризис миновал, быстро поправлялась. Она, сидя на табурете, уже полным ходом разрабатывала руку.
— Привет!
Волк не купился на весёлую улыбку.
— Полина, зачем ты это сделала?
Улыбаться оборотница перестала:
— Ты знаешь.
Мужчина присел перед ней на корточки. Он осторожно поцеловал шрамы на тонкой руке:
— Неужели я настолько не приятен тебе?
Женщина с улыбкой глянула на его привлекательное лицо. Горящий медовый взгляд в обрамление длинных ресниц, аккуратный прямой нос, чёткая линия губ. А фигура такая, что слюни текут! Видит бог, она понимала, почему другие волчицы сами к Карнеро в койку лезут. Но как объяснить этому кобелю, избалованному женским вниманием, что не все такие?! Что есть вот такие, как она, контуженные на всю голову! Которые, раз обещавшись одному, будут верно ждать его всю жизнь?! Ведь не поймёт!
Оборотница вздохнула:
— Нельзя заставлять женщину спать с собой.
— Да никто и не заставляет!