Александр Апполинариевич внимательно прочитал письмо, с каким-то сомнением повертел и вернул. Стал на неплохом французском беседовать с Егором. Поинтересовался его профессией, в каком он родстве с главой семьи Юсуповых, где живёт, каков его личный интерес в этом деле, понимает ли он все трудности этого дела в связи с тяжелейшим положением ныне в России. Судя по его реакции на ответы, он остался более-менее довольным, его опасения рассеялись. Стал рассказывать почему, в какой связи сам интересовался этим весьма значительным для России родом. Пояснил:
— Основные материалы по этому вопросу сейчас сосредоточены в историко-архивном хранилище бывшего Ленинграда, а ныне Санкт-Петербурга, однако часть материалов восстановлена великолепным энтузиастом Ефимом Поликарповичем, проживающим ныне недалеко от бывшей основной усадьбы этого рода. Они находятся сейчас в работе у него. Он продолжает их систематизировать и восстанавливать.
В это время подошла медсестра и напомнила о предстоящих процедурах. Александр Апполинариевич тут же вытащил небольшой блокнотик, вырвал страничку и чётким, почти каллиграфическим почерком написал Ефиму Поликарповичу письмо с просьбой оказать содействие. От подарков он наотрез отказался, но медсестра, сидящая рядом и ожидающая его, подмигнула им и незаметно забрала принесённые цветы и пакет, тихо шепнув: «Я всё передам как надо, не беспокойтесь».
На следующий день они с утра подъезжали к дому Ефима Поликарповича. Ему они также приготовили подарки: хорошую курительную трубку с фирменным английским табаком; сильную немецкую лупу; вечную ручку «Паркер» с золотым пером; набор фирменных коньяков; набор пачек настоящего индийского чая. Хозяин довольно быстро вышел на крыльцо, услышав звонок. Подошёл к калитке, внимательно, слегка прищурившись, спросил: чем может быть полезен? Держался он хоть и настороженно, да это и понятно — время-то каково, а нравы, но вполне доброжелательно. Было в нём что-то от большого ребёнка. Видно, этот человек никогда людям не делал пакостей и многому по простоте сердечной просто доверял. Николай представил Егора, затем представился сам в качестве его временного секретаря-переводчика, протянул письмо академика. Хозяин взял его, вытащил из душегрейки старомодные очки, внимательно прочитал и буквально расцвёл:
— Александр Апполинариевич! Как он? Не забыл старика…
— Сейчас он находится в санатории, на долечивании. Он бы и сам проехал с нами, ему очень интересно всё то новое, что Вы успели сделать, но врачи пока не отпускают.
Хозяин засуетился, провёл их в чистенькую переднюю, где они без напоминания сняли обувь и верхнюю одежду, затем в комнату, явно служившую ему и гостиной, и кабинетом. В комнате было светло от трёх окон, стояло множество разных цветов, издававших своеобразный аромат. Привлекали старинное бюро со множеством ящиков и ящичков, а также большой книжный шкаф, туго набитый папками. Усадив гостей в кресла, хозяин на некоторое время исчез, пояснив: «Поставлю чай, за ним лучше вести беседу».