– Это довольно скучно.
– Не соглашусь с тобой. – Он устроился на соседнем сиденье. – Ты сказала, что живешь у Эми. На мой взгляд, это совершенно не скучно. А где твои родители?
Мне уже удалось увести разговор от всего, что касалось моей матери, и я не хотела к этому возвращаться. Так что вместо этого выпалила то, о чем молчала долгие годы:
– Мой отец в тюрьме.
– О! – Райдер выглядел испуганным, удивленным, и я не могла не заметить, что он чуть отстранился от меня. Как будто внезапно вспомнил, что я не та богатая, красивая девушка, о которой он мечтал.
Я – белая шваль.
По крайней мере, по его меркам.
Но, к моему удивлению, Райдер снова заерзал на качелях, крепче ухватившись за цепи, и повернулся ко мне. На его лице я не увидела никакого отвращения:
– Давно?
– Он мотается по тюрьмам с тех пор, как мне исполнилось семь. Но я не видела его с… Даже не помню, когда мы в последний раз виделись. Мама перестала возить меня к нему на свидания после того, как развелась с ним. Я тогда училась в начальной школе.
– Он когда-нибудь писал тебе? – спросил Райдер. – Звонил?
– Нет, – ответила я. – Хотя мы переехали вскоре после нашей последней встречи. Мой дедушка умер и оставил нам свой старый дом. К тому же у меня сменился номер мобильного. Так что я даже не знаю, искал он меня или нет. Скорее всего нет, судя по тому, что мама всегда рассказывала мне о том, какой он никчемный человек. И не то чтобы она сама была примером надежности…
Я покачала головой и, прежде чем он успел спросить что-нибудь о моей матери, снова заговорила:
– Я думала о нем. Несколько раз даже порывалась написать ему, но всегда отговаривала себя от этой затеи.
– Почему?
Зеленые глаза Райдера как будто приклеились ко мне. От его пристального взгляда у меня по спине пробежали мурашки. И в то же время… я испытывала облегчение. От того, что могла излить душу. Быть честной там, где я привыкла врать.
– Мне страшно. – Это было то, о чем я никогда не говорила вслух. – Я боюсь, что он обманет мои ожидания… или не захочет принять меня. Поэтому я решила, что, наверное, лучше не давать ему шанса.
– Сонни. – Он дотянулся и положил руку мне на плечо. От его прикосновения меня как будто пронзило током. Возможно, он тоже это почувствовал, потому что тотчас отдернул руку и снова ухватился за цепь: – Извини, – произнес он.
Я не поняла, за что он просит прощения – то ли за свой странный жест, то ли за то, что заставил меня выложить правду об отце.
– Все нормально, – сказала я, решив, что предпочла бы последнее. – Наверное, он и правда тот нищеброд, каким я всегда его и представляла. Не исключено, что из нас двоих мое материальное положение куда лучше.