-Мам, ну чего ты торопишь Леночку? Ей надо подумать!
-А что думать-то? Вы друг друга любите, нашлися, вон, значит, судьба! Пойду я на боковую, вы порешайте что и как, а к лету внука или внучку жду!
А Алька поехала домой на нелегкий разговор с матерью. Настраивалась на крики и ругань, но к её великому удивлению, ничего этого не было - мать долго-долго молчала, потом тяжело вздохнула:
-И что тебя угораздило в такого влюбиться? Дочь повторяет судьбу матери говорят, я, вот, одиночка при живом муже, и ты туда же. Ладно, - видя что Алька прячет трясущиеся руки под теплую шаль и никак не согреется, - что уж я, враг своей дочери, что ли? Если получится у тебя с распределением, вырастим внука, работать будешь, моя пенсия, вытянем! Сережку, вон, отец обещал помогать учить, если в институт сможет поступить.
-Да ты чё? Объявился?
-Письмо сыну прислал, вспомнил, что ему семнадцать, ладно, только, вот, давай придумаем, отец твоего ребенка где? Я подумаю, чтобы заткнуть рты всяким Кухтинским.
Кухтинская Броня была поистине ядовитая баба, горе всего посёлка - никто не мог сравнится с ней в ругани и сплетнях, а к Цветковым она просто пылала ненавистью. Дочка двоюродной сестры Зои, Людка, приходящаяся самой что ни на есть родней Рите - Алькиной матери, всегда отличалась блудливым нравом и похождениями. А Стасичек, как называла его мамаша, долгое время имел с Людкой тесно-интимные отношения. Броня истерила, поливала Людку грязью, скандалила, догадалась вымазать калитку дегтем... ничего не помогало, Стасичек не отлипал от Людки, и естественно, Броня возненавидела всех Цветковых.
Когда полгода назад Людка, на удивление всему поселку, вышла замуж за газовика (тянули газопровод куда-то на Украину, работали мужики со всех концов необъятной страны) и уехала в Молдавию, Стасичек страдал, а Броня сияла. Стасичек, такая мерзко-смазливая рожа, был липко-подленьким, умел незаметно стравить меж собой ребят местных, всегда успевал вовремя свалить, если становилось ясно, что будет драка. Мамашка отмазала его от армии, 'временно, по причине болезни' - ага, медвежьей - смеялись в посёлке. Мало кто с ним дружил, ребята местные, наоборот, в армию шли с охотой, тех, кто не служил по причине 'болезни', просто презирали. Были в его окружении три таких недалеких, сильно попивающих, "старых дев", которых прозвали так из-за их возраста. Всем было за тридцать, а желающих выйти за них замуж все не находилось.
-Ты, пока пузо на нос не лезет, доучишься, а там видно будет.
В общаге сразу же набежали девчонки. Всегда так было: кто что привозил из дома - делили по-братски, тут же почистили и поставили жариться картошку, открыли литровую банку грибов, оценили квашенную капусту и, поставив три чайника, сели обжираться домашними припасами. Напившись чаю с земляничным и малиновым вареньем, начали болтать - больше всего разговоров было про преддипломную практику. Долго рассуждали, где лучше и кому куда желается.