После осмотра каюты, напоминавшей отделение музея археологии (то самое, над которым висит табличка: «Здесь жили наши далёкие предки в Доледниковый период»), я отправился побродить и последний раз по своей родной планете.
Отпуская меня на прогулку, Прохор Булкин сообщил, что вылетаем завтра в семь и что если мне вздумается опоздать хоть на минуту, то я буду добираться до своей планеты пешком. Учитывая общее состояние моего здоровья и то, что до А-13 — С-147 около четырёхсот парсеков, капитан полагал, что такая перспектива меня не совсем устроит. И я поспешил заверить капитана Прохора, что вернусь вовремя.
Корабль, на котором я начинал свои странствия, носил гордое имя «Звёздный орёл». Его надо было видеть! Теперь таких уже, к счастью, не строят. Гравитационные двигатели! Обшивка из необделия! Реликт! До сих пор не понимаю, почему эта штука летала, Любой служащий музея звездоплавания согласился бы пожертвовать своей правой рукой, лишь бы заполучить «Звёздный орёл» в качестве экспоната.
Но факт остаётся фактом — «Орёл» ползал от звезды к звезде, от планеты к планете, ухитрялся перевозить грузы и даже пассажиров.
Когда до меня дошло, в каком саркофаге собираются везти мою особу, а дошла эта истина до меня на вторые сутки полёта (первые сутки мне посчастливилось благополучно проспать в своей каюте), меня затрясло. Если на Земле ещё могли возникать какие-то худосочные иллюзии по поводу итогов моей командировки, то теперь и остатки надежд были развеяны, точно хвост кометы.
— Да! — сказал я себе, — На Землю мне уже, видимо, не вернуться даже по частям.
И я отправил срочную депешу, в которой отменил своё старое решение относительно кладбища, и засел писать некролог.
Вообще говоря, существует широко распространённое заблуждение, будто бы сочинение некролога — священная обязанность ваших родных и близких. Я считаю, не стоит взваливать на друзей и убитых горем родственников такую ответственную задачу, тем более что трудно заранее сказать, насколько хорошо они с ней справятся. Думаю, лучше самого покойника никто о нём некролога не напишет. В этом пункте стоит быть предусмотрительным. Времени у меня было достаточно, и я мог позволить себе подобную роскошь. Помню моё творение начиналось словами: «Он был скромным тружеником науки…» Далее я перечислял свои способности, таланты и моральные качества, среди которых: объективность, целеустремлённость, принципиальность и т. п. на четырёх страницах. Впоследствии, когда я читал некролог близкому кругу друзей, многие не могли удержаться от слёз. Даже наш капитан Прохор Булкин, помню, пожал мне руку и сказал, что только из этого опуса узнал, какой я золотой человек и как меня будет недоставать им всем, если я вздумаю «сковырнуться».