Варежка на свою голову дококетничалась с Лёликом до того, что он ходил за ней как привязанный, и у нас даже времени не было, чтобы как следует поговорить. Томке тоже на судьбу не пожалуешься… Она резко увлеклась восточной философией и постоянно цитирует разные запутанные мудрости с таким видом, как будто сама их понимает.
В среду я вернулась из университета абсолютно разбитая, но пришлось собирать осколки мозга, чтобы дописать реферат с ожесточенным на весь мир названием: «Юмор, ирония, сатира и гротеск у Булгакова». Только собралась не просыпаться до летних каникул, как заверещал мобильник. Почти уверена, что звонит ИЛ — он неделю ждал самого неподходящего момента и наконец дождался. Но нет, это Томке приперло в половине второго ночи обсудить различия пяти сект дзэн-буддизма.
Интересно, удобно ли так поздно звонить аспиранту, который будет принимать у меня экзамен? Хотя… Если меня можно было разбудить после такого тяжелого дня, то точно нужно кому-нибудь отомстить. Тем более что вчера господина Лилейко не было дома в половине первого…
— Слушаю…
Прогресс! Мужской голос. Правда, немного заспанный, но пока не злой. Неужели мне повезло?
— Мне нужен Илья Лилейко.
— Да, это я, — невообразимо томным и гордым голосом отвечает он. Ошибалась Варька: не собирается аспирант топиться из-за своей фамилии, а гордости в нем хватит на все прошлые и будущие поколения Лилейко вместе взятые.
— Я из университета, Гаврила Петрович сказал…
— Гавриил, — поправил меня Лилейко.
— Он сказал, что я могу сдать вам фотожурналистику, — не сдавалась я.
— Отлично, давай завтра, в три?
— Спасибо, а…
Он бросил трубку до того, как я успела спросить, в какой аудитории мы встретимся. Перезвонила раз десять, но номер был хронически занят. Надеюсь, он зайдет на кафедру за ведомостью. И тут до меня дошел весь кошмарный смысл сказанного. Я буду сдавать фотожурналистику завтра! Нет, видимо, выспаться сегодня не суждено.
Через двести страниц учебника, пачку конспектов и литр кофе наступило отвратительное осеннее утро. Из спальни вышла на удивление свеженькая Лика, мило зевнула и испортила все впечатление, хрипло промычав:
— Черт, как же хочется спать!
— Ликусик, я тебя за ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТЬ лет не научила хорошим манерам? — поиздевалась с кухни бабушка.
— Себя тоже не научила, — съязвила Лика и хлопнула дверью ванной. — Мне еще тридцать восемь! — донеслось сквозь шум воды.
— Выспалась, Женечка? — поинтересовалась бабушка, гипнотизируя тостер.
Ей почему-то казалось, что на всю бытовую технику, когда она включена, надо смотреть, иначе хитрющая электроника не будет работать.