Операция «Элегия» (Смирнов) - страница 142

– Что делать с машинами? – спросил Ермолай.

– Обе машины направь в городское отделение НКВД, водители там отдохнут, а утром отправятся в свой Тихвин.

Ермолай весело изрек:

– Есть, – и быстрым шагом направился на выход…

* * *

Сортавала…

Барон фон Шоммер впал в истерический транс после того, как прочитал рапорт агента Росомахи (или Койво Вилорайнен).

«Мухель, которого я знал практически с детских лет, предал меня?! Предал Великую Германию?! – воскликнул в ярости барон. – За тридцать золотых монет?!».

Немного остыв, он решил, что Мухеля на предательство наверняка подбил агент Оракул. Барон пару раз видел агента в центре подготовки, знал также, что в интересах дела она заводила любовные интрижки с русскими.

«Это развязная, грязная бабенка сбила его с пути! Это она своей неудержимой алчностью сгубила нашу блестящую операцию! – рвал и метал барон. – Деньги вскружили голову Мухелю! Ригель тоже хорош, пропал после операции, решил разбогатеть! Приказал агенту Росомахе плыть в тыл к русским?».

Когда барон вернулся в нормальное состояние, то задумался, как об этом докладывать Канарису. А не доложить было никак нельзя. Во-первых, рапорт Росомахи официально зарегистрирован, и теперь агента не заставишь переписать его. Во-вторых, если это не сделает он сам, то непременно сделают другие, недругов у него хватало. Как отреагирует на все это Канарис? С пониманием всех трудностей работы разведчика или?.. И вот тогда барон может стать настоящим козлом отпущения за неудачную операцию «Золотой трезубец»…

Барон решил еще раз все обдумать и оттянуть доклад адмиралу. Ну а пока решил гульнуть и отправился на квартиру к пышногрудой блондинке, финке Хильде…

* * *

Ягодинок и Сергеев разместились на нижних полках, два бойца – на верхних. Как только теплоход тронулся, в каюте раздался глухой монотонный и неприятный шум. Более того, каюта даже, кажется, немного завибрировала и задрожала.

– Черт… – ругнулся Ягодинок. – Удружила жирная капитанша. Рядом с нами находится машинное отделение, постоянные шум и вибрация нам обеспечены.

– Сколько мы будем плыть? – спросил Ермолай.

– Идти, как говорят настоящие моряки, – ответил в раздумье Ягодинок. – Считай, брат. До Рыбинска примерно триста пятьдесят километров. Это по-хорошему, где-то, я думаю, порядка двенадцати часов хода на этом судне. Хотя, как мне помнится, нужно будет еще пройти кучу шлюзов, поэтому уйдут, видимо, все двадцать часов, а может, и более.

– Значит, можно будет основательно выспаться, – довольно и весело изрек Ермолай.

– Можно, – буркнул капитан.