Вы сказали, что есть новости, нетерпеливо говорит Саймон. Поймали грабителей?
Второй полицейский говорит: по-видимому, да. Он уже представился как инспектор уголовной полиции Кларк. Голос у него низкий и спокойный; сам он коренастый и румяный, как фермер. Мне он сразу понравился.
Ночью в пятницу арестовали двоих, на месте ограбления. Они подходят под описание, которое дала Эмма. Когда мы прибыли по адресу в Луишеме, то обнаружили там предметы из списков украденного.
Потрясающе, восторженно говорит Саймон. Смотрит на меня: правда ведь, Эмма?
Великолепно, говорю я.
Пауза.
Велик шанс, что задержанные пойдут под суд, Эмма, и мы должны задать вам еще несколько вопросов, говорит сержант Уиллан. Возможно, вы пожелаете ответить на них без свидетелей.
Все нормально, говорит Саймон. Здорово, что вы взяли этих козлов. Мы окажем любую посильную помощь, правда, Эм?
Сержант смотрит на меня: Эмма? Вы хотите, чтобы Саймон удалился?
Как я могу ответить да на такой вопрос? И, раз уж на то пошло, уединиться в Доме один по Фолгейт-стрит негде. Все комнаты перетекают друг в друга, даже спальня с ванной.
Давайте тут, говорю я. Надо будет явиться в суд? Дать показания?
Полицейские переглядываются. Если они сознаются, говорит сержант Уиллан. Надеемся, улик хватит и отпираться они не станут.
Пауза, потом она говорит: Эмма, по упомянутому нами адресу мы обнаружили несколько мобильных телефонов. Один из них ваш.
У меня вдруг возникает ужасное предчувствие. Дыши, говорю я себе.
В некоторых телефонах были фотографии и видеозаписи, продолжает она. Женские изображения порнографического характера.
Я жду. Я знаю, что будет дальше, но мне кажется, что проще будет ничего не говорить, дать словам пройти мимо, как будто их нет.
Эмма, в вашем телефоне были обнаружены улики, указывающие на то, что некий мужчина, подходящий под описание одного из арестованных, записал на него половой акт, совершенный им с вами, говорит он. Вы можете что-нибудь об этом сказать?
Я чувствую, как Саймон поворачивает голову в мою сторону. Я на него не смотрю. Тишина растягивается, словно нить расплавленного стекла, делается все тоньше и тоньше и вот уже должна порваться.
Да, говорю я. Из-за шума в ушах я себя почти не слышу. Но я знаю, что должна что-то сказать, что я не могу делать вид, что ничего не было.
Глубоко вдыхаю. Он сказал, что разошлет эту запись, говорю я. Всем. Каждому, кто у меня в списке контактов. Он заставил меня… сделать это. То, что вы видели. И на мой же телефон записал.
Я останавливаюсь. Я словно смотрю вниз с обрыва. У него был нож, говорю я.