Поймав на себе взгляд Эдварда, я иду к нему. Он отворачивается от людей, с которыми стоит.
– Слава богу, – тихо говорит он. – Если при мне еще кто-нибудь заговорит о важности программных требований, я с ума сойду. – Он смотрит на меня с удовольствием. – Тебе уже говорили, что ты здесь самая красивая?
– Не раз. – На мне платье «Хельмут Ланг» с глубоким вырезом на спине, оно выше колен, свободного кроя и поэтому движется, когда двигаюсь я, а на ногах – простые балетки «Хлоя» с зубчатым вырезом. – Иносказательно.
Эдвард смеется.
– Иди сюда.
Он заводит меня за низкую стенку. Ставит на нее бокал, кладет руки мне на бедра, его пальцы сбегают по ткани.
– Ты надела трусики, – замечает он.
– Да.
– Мне кажется, их лучше снять. Они портят контур. Не беспокойся, никто не заметит.
Я на миг застываю. Потом оглядываюсь. В нашу сторону никто не смотрит. Я как можно незаметнее спускаю трусики. Когда я тянусь их поднять, он берет меня за руку.
– Постой.
Правая его рука приподнимает край моей юбки.
– Никто не заметит, – повторяет он.
Рука скользит по бедру, потом оказывается у меня между ног. Я потрясена.
– Эдвард, мне…
– Не двигайся, – мягко говорит он.
Его пальцы скользят туда-обратно, едва прикасаясь. Я чувствую, что пристраиваюсь к нему, жажду, чтобы он нажимал. Это не я, думаю я. Я такого не делаю. Он дважды, трижды оглаживает мой клитор, а потом, без предупреждения, его палец легко проскальзывает в меня.
Он делает паузу, берет у меня бокал и ставит рядом со своим, и вдруг там уже две руки – одна сзади, два пальца ходят туда-сюда, другая спереди, углубляется, оглаживает. Шум вечеринки становится глуше. Задыхаясь, я перекладываю все заботы насчет того, что нас могут увидеть, на него. Он теперь главный. Хотя обстоятельства к этому и не располагают, меня начинает обдавать волнами удовольствия.
– Не хочешь где-нибудь уединиться? – шепчу я.
– Нет, – просто говорит он. Его пальцы решительно набирают темп. Я чувствую приближение пика. Мои колени подгибаются, и руки Эдварда поддерживают меня. И тут я кончаю, дрожа, содрогаясь на нем. Вспыхивают огни фейерверка, настоящего фейерверка, начинается лазерное шоу, которое будет видно даже в Кенте, осознаю я, возвращаясь к действительности. Вот почему все аплодируют. Я тут ни при чем. Слава богу.
Ноги у меня все еще дрожат, когда Эдвард убирает руку и говорит:
– Прости, Джейн. Мне еще кое с кем нужно поговорить.
Он направляется к, если я не ошибаюсь, самому именитому архитектору Англии, члену палаты лордов, и с непринужденной улыбкой протягивает ему руку. Ту самую, которая несколько секунд назад побывала во мне.