Я с трудом понимаю смысл этих слов. Но ведь он был такой милый, думаю я.
– Ты, конечно, можешь сказать, что это не его вина, – добавляет она. – Но добиться того, чтобы клиника расширила свой штат, можно будет, только взявшись за старшего врача и доказав, что они не смогли оказать пациенту помощь.
Я вспоминаю, что доктор Гиффорд, сообщая о смерти Изабель, сказал, что в большинстве таких случаев причины не обнаруживается. Что, он уже тогда пытался скрыть ошибки своих подчиненных?
– Что мне делать?
Тесса возвращает мне отчет.
– Напиши им, чтобы прислали всю твою историю. Ее посмотрит эксперт; если возникнет впечатление, что клиника пытается скрыть врачебную некомпетентность, нужно будет подумать об иске.
Тогда: Эмма
И в этом году премия «Аркитектс джорнэл» «За инновации» достается…
Ведущий делает театральную паузу и вскрывает конверт. «Монкфорд партнершип», объявляет он.
Сотрудники «Партнершип» за нашим столиком ликуют. На экране мелькают изображения зданий. Эдвард встает и пробирается к сцене, вежливо отвечая по пути доброжелателям.
Совсем не похоже на вечеринки в журнале Саймона, думаю я.
Взяв в руки награду, Эдвард подходит к микрофону. Возможно, мне придется убрать это в шкаф, говорит он, с сомнением глядя на плексигласовую каплю. Смех. Минималист, оказывается, умеет пошутить над собой! Но вот он снова становится серьезен.
Кто-то однажды сказал, чем хороший архитектор отличается от великого. Хороший поддается любым соблазнам, а великий – нет, говорит он.
Он делает паузу. В большом зале наступает тишина. Присутствующим, похоже, по-настоящему интересно, что он скажет.
Как архитекторы мы одержимы эстетикой, возводим здания, приятные глазу. Но если решить, что настоящая задача архитектуры состоит в том, чтобы помочь людям противостоять соблазнам, тогда, наверное, архитектура…
Он умолкает, словно на ходу додумывает мысль.
Наверное, архитектура – это вовсе не здания, говорит он. Ведь мы же не спорим с тем, что городское проектирование – это своего рода архитектура. Сеть дорог, аэропорты тоже можно сюда отнести, с натяжкой. Но что же технология? Что же архитектура того невидимого города, где мы гуляем, таимся, играем, – Интернета? Что же рамки нашей жизни, связи, которые соединяют нас друг с другом, правила и законы, которым мы подчиняемся, наши верования, наши устремления, наши низменные желания? Разве все это в некотором смысле не конструкции?
Еще одна пауза, потом он продолжает:
Сегодня я общался с одним человеком. С молодой женщиной, на которую напали в ее собственном доме. Границы ее пространства были нарушены. Ее собственность была украдена. Ее отношение к окружающему было окрашено – хочется даже сказать, искажено – этим простым трагическим фактом.