Эти земли отмечали северо-западную границу Куральд Галайна; добраться до них можно было по единственной, редко когда чинимой дороге и построенному Азатенаями мосту, тоже единственному, потому что почти все передвижение шло по реке Дорсан Рил, по берегам коей стояли лебедки и линии тросов - хотя во время весенних разливов эти приводимые в движение волами машины оставались без дела, ведь рев реки был отлично слышен даже в комнатах отстоявших на тысячу шагов Великих Покоев.
Холмы на запад и север от крепости были сложены по большей части из гранита ценной структуры, темной и мелкозернистой. Это и было единственным источником доходов Дома Драконс. Однако главной победой лорда - и, вероятно, главным источником зависти и тревог соседей до возвышения Консорта Матери Тьмы - была таинственная близость с Азатенаями. Пусть исконная архитектура Куральд Галайна смела и впечатляюща, чему доказательством ее венец, Цитадель, но каменщики Азатенаев несравненны - поглядеть только на Великий Мост Харкенаса, подаренный городу лично Лордом Драконусом.
Лучшие умы двора, те, что способны к тонким размышлениям, оценили символический смысл моста. Но даже это стало поводом для желчных упреков и обдуманных унижений. Зрелище обмена дарами отдает горечью, если тебе нечего дарить и нечего принимать. Вот мера положения, но его надолго не удержишь, и благодарность преходяща, как капли дождя на камнях, когда солнечное небо закрывает лишь крошечная тучка.
Если на камнях Великого Моста были высечены слова, то хорошо сокрытые. Возможно, коли кто-то остановил бы лодку под пролетом, используя одно из массивных каменных колец, что так ловко там размещены, и направил сияющий глаз фонаря вверх - увидел бы ряды и ряды азатенайских письмен. Но ведь, правду говоря, это одна фантазия. Живущие на реке Харкенаса не смешиваются со знатью, артистами, художниками и поэтами своего времени, и то, что они видят, остается при них.
Грезят ли они о мире, эти закопченные мужчины и женщины со странными говорами, скользя в лодчонках по бездонным черным водам? Там, где ходят они, за городом, где берега источены и вода черна от ила, поклоняются ли они поцелую земли и воды, страшатся ли грядущего времени?
И могли ли мы - о боги, могли ли - вообразить, сколько крови принесут они в жертву во имя наше?
И здесь будет мир.
Свечи раскрасили воздух золотом, умягчили бледный солнечный свет, струившийся сквозь высокие, узкие окна. Десятка два свечей, укрепленных в разнообразных держателях - сколько смогли собрать из неиспользуемых комнат крепости; большая часть уже стала огарками, язычки пламени дрожали и посылали ввысь струйки черной копоти. Слуга стоял настороже, готовый заменить свечу, которая сдастся смерти.