или Мария-Антуанетта
[9], окруженные своей свитой. Машинально баронесса Корф обернулась и увидела агента, который следовал за ней в некотором отдалении, усиленно делая вид, что ему просто пришла в голову фантазия прогуляться.
«Уж лучше бы это был Генрих, – подумала Амалия, рассердившись. – Я согласна даже на Екатерину Медичи или кого-нибудь из ее ничтожных сыновей, чьей единственной заботой было развалить Францию, чтобы следующая династия могла вновь ее собрать… Ну и, в конце концов, Франциск Второй был женат на Марии Стюарт. Уверена, я бы прекрасно смотрелась в ее свите…» [10]
Баронесса Корф нарочно задержалась в саду, испытывая терпение агента, и даже обменялась несколькими незначительными фразами с незнакомыми людьми, рассчитывая, что ее преследователь насторожится и непременно пожелает выяснить, о чем она с ними говорила, а значит, потратит время впустую. По правде говоря, Амалию не покидало ощущение ненужности всего, что она делала. Расследование обстоятельств гибели полковника Уортингтона завело ее в тупик, и единственным его результатом можно было считать лишь знакомство с капитаном, которое, с ее точки зрения, принесло больше хлопот, чем практической пользы. Тайна «Красной луны» так и оставалась тайной, причем было совершенно непонятно, с какой стороны можно к ней подобраться. И оттого баронесса Корф возвращалась домой в настроении, далеком от праздничного.
Однако в особняке на улице Риволи ее поджидал сюрприз: дворецкий объявил, что прибыл родственник хозяев, который настаивает на том, чтобы с ней поговорить. Едва увидев лицо родственника, Амалия отослала дворецкого и сама закрыла за ним дверь гостиной.
– Не ожидала увидеть вас в Париже, Петр Петрович, – сказала она гостю. – Что-нибудь случилось?
Генерал Багратионов (ибо это был именно он) ответил, что все зависит от того, с какой стороны посмотреть, и спросил, насколько Амалия доверяет прислуге.
– Они не говорят по-русски, но я могу отослать их, чтобы вы не беспокоились, – сказала баронесса Корф. – Кстати, вы должны знать, что за домом следят.
– Да, я заметил, – кивнул Багратионов. Он был в штатском, но любой мало-мальски наблюдательный человек сразу же определил бы, что перед ним военный или бывший военный.
– Вы могли остановиться в посольстве и вызвать меня туда, – заметила Амалия.
– Там Осетров. – Генерал поморщился. – У него возникли бы вопросы, и он непременно захотел бы узнать ответы. Присаживайтесь, госпожа баронесса. Нам многое надо обсудить.
Амалия села, изнывая от любопытства, как гимназистка. Она сознавала, что ей следует держать себя в руках, но ничего не могла с собой поделать. Визит Багратионова в Париж был делом исключительным, и то, что могло его оправдать, тоже должно было выбиваться из общего ряда.