– Вам не о чем жалеть и не в чем оправдываться. Откуда вам было знать, что камень настолько раскрошился? Каменщик говорил мне об этом несколько дней назад, но я не думал, что ремонт понадобится делать так срочно. Я этого так не оставлю, можете быть уверены. А пока что мы должны быть благодарны тому, кто внушил вам мысль положить там лестницу, кто бы он ни был.
Я засмеялась, все еще немного встревоженная:
– Может быть, ангел-хранитель Филиппа.
– Возможно, – сухо заметил Леон. – Кажется, ему очень нужен ангел-хранитель.
– О таких говорят обычно: он, как магнит, притягивает к себе всевозможные несчастья, – заметила я.
– Очень подходит к данному случаю. – В бархатном голосе звучали совершенно не соответствующие обстоятельствам издевательские нотки. Я быстро взглянула на него. – Да? В чем дело, мисс Мартин?
– Да нет, ничего, – смущенно пролепетала я. – Просто вы… Вы воспринимаете все это так спокойно. Я думала, вы будете сердиться…
– Я действительно сержусь, – сказал он. – Очень сержусь.
Впервые во время нашей беседы я встретилась с ним глазами и с неприятным удивлением поняла, что он нисколько не шутит. Он снова холодно улыбнулся.
– Но, будучи трезвым и рациональным человеком, сдерживаю гнев, чтобы обрушить его на того, кто того заслуживает. Было бы несправедливо с моей стороны винить в чем-либо вас, мадемуазель. И я не хочу растрачивать гнев на пустые слова, потому что это… это не в моем характере.
Он резко повернул кресло, оказавшись ко мне боком, и уставился в окно, выходящее в сад. Я ждала, глядя на его худощавое красивое лицо с прекрасными глазами и подвижным ртом и размышляя о том, почему каждый раз, разговаривая с Леоном де Вальми, чувствую себя так, будто участвую в театральном представлении, где все реплики заранее намечены. Я знала, что последует дальше, и не ошиблась.
Он сказал с деланым спокойствием, фальшивым от начала до конца:
– Когда человек становится инвалидом, он приучается определенным образом… экономить свои усилия, мисс Мартин. Какой смысл набрасываться на вас? Вы ни в чем не виноваты. Как Филипп?
Этот вопрос так внезапно прервал мои мысли – а думала я о том, что предпочла бы бессмысленный и бесполезный припадок его ярости, – что я вздрогнула:
– Филипп? Прекрасно себя чувствует, благодарю вас. Конечно, он испугался и расстроился, но сомневаюсь, чтобы это имело какие-нибудь опасные последствия. Думаю, он очень скоро забудет обо всем: сейчас Филипп даже гордится своим приключением.
Леон все еще смотрел в сад, отвернувшись от меня.
– Да? Ну конечно, дети – совершенно непредсказуемые существа, как вы считаете? Несчастный малыш. Будем надеяться, что его «приключения», как вы их называете, подошли к концу.